В глубине души Сакура — королева. Единственная проблема в том, что ей нечем править.
Каждая Морская королева рождается простой сиреной и только вместе с короной взамен хвоста получает могучие щупальца, способные сдержать натиск армий. Она становится скорее кальмаром, чем рыбой, и с этим преображением в королеве расцветает магия, великая и неукротимая. Та, что меняет форму морей по прихоти хозяйки. Морская королева — она же Морская ведьма.
Правителей недолго свергнуть. И только в принцах есть особая прелесть. В их юности. В верности своему народу. В том, кем они должны стать. Они — следующее поколение правителей, и, убивая их, я убиваю будущее. Точно как учила меня мать.
Королевой нельзя восторгаться. Ее нужно бояться.
Мне бы хотелось, чтобы меня приняли в эту игру, ну, хотя бы... пешкой. Хотя, конечно, больше всего, мне бы хотелось быть Королевой!
— Но это очень важно!
— Ваше Величество хочет, конечно, сказать «неважно»...
— Ну да, именно это я и хотела сказать.
Генрих короновал Анну Болейн, когда та была на шестом месяце беременности. Якобы Бог благословил их союз и ту смуту, в которую они ввергли Англию. Откуда им было знать, что дитя во чреве Анны станет началом ее конца.
Многие считали, что Анна Болейн околдовала короля. Она была женщиной с сильной волей и убеждениями. Простой народ ненавидел ее, да и многие дворяне тоже. Она изгнала Екатерину Арагонскую, угрожала отправить на эшафот родную дочь Генриха Марию. Многие приближенные короля впали в немилость, а иные лишились головы по ее прихоти.
Вот почему, оказывается, вы вообразили себя королевой: потому что вас назначили палачом.
— Я императрица. А ты никому неизвестная придворная дама, чьё имя после твоей смерти даже никто и не вспомнит.
— Мне будет достаточно, если один человек будет помнить меня.
— Я — королева, а не мясник.
— Все правители — либо мясники, либо мясо.
Королева должна выслушивать всех: знатных и простых, сильных и слабых, благородных и корыстных. Один голос может солгать, но из множества всегда добывается истина.
Пряный вечер. Гаснут зори.
По траве ползет туман.
У плетня на косогоре
Забелел твой сарафан.
В чарах звездного напева
Обомлели тополя.
Знаю, ждешь ты, королева,
Молодого короля.
Говорили, что Анна Болейн смеялась во время коронации, однако смеяться ей пришлось недолго. Народ проклинал ее, считая ведьмой-еретичкой, что взбаламутила короля и королевство.
— Рошфор все знает о нас с королевой.
— Если его отношение к королеве — это измена, то как назвать твое?
— Любовь.
— Король оценит разницу.
Да, с чего бы ей помнить обо мне? Для меня это было целое событие, но королевы подобных мелочей не запоминают. Она, должно быть, позабыла обо мне через четверть часа после того, как я вернула ей четки. Зато я не забыла королеву Филиппу. На ее лице я увидела материнскую любовь и доброту, которых мне в жизни не хватало.
Твои корона и трон ждут тебя. Госпожа Пандемония, Дева Теней, приветствуйте королеву — Сабрину Светоносную!
— Я принял решение отправиться к Темной башне. Думаю, что там держат Гвиневру. Не знаю, что ждет меня там, так что еду один.
— Нет.
— Прости, но я все обдумал.
— Я не останусь, Артур. Она моя сестра.
— Я тоже. Она наша королева.
— И наш друг.
— Девица в башне, дама в беде — как же долго я этого ждал!
Королева — женщина, которая управляет государством, когда у него есть король, и при помощи которой управляют государством, когда короля у него нет.
Фаворитки заслуживают большего уважение, нежели королевы.
— Когда я буду королевой, обещаю поступать, как велит мне моя совесть.
— Ты никогда не будешь королевой.
Что толку от слова «непомерный», если оно неприменимо к королевской свадьбе.
— Значит, Нене и есть будущая императрица Австрии?
— С чего ты взяла?
— Ну, если в присутствии двух королев Франц Иосиф ведет к столу принцессу — это что-то значит.
Её наряд был глубокого красного цвета, газовая ткань и кисея платья без рукавов подчеркивали её грудь и бёдра, а умело продуманные вырезы, оголяли спину и живот. Ее волосы ниспадали свободными локонами, золотые обручи охватывали запястья. Королева… королева, которая не склонится ни перед кем, королева, бросившая вызов всем им и победившая. Королева и хозяйка своему телу, своей жизни, своей судьбе, та, что никогда не будет извиняться за это.
Равная мне во всем. Она будет носить мою корону, сидеть на троне рядом с моим. Никогда в стороне, никогда не предназначенная лишь для размножения, утех и воспитания детей. Моя королева.
Мою величественную, сильную мать именовали «Королева пламени», а меня насмешливо называют «Принцесса пепла».
Екатерина Арагонская оставалась всеобщей любимицей: жизнь ее была сломана, но образ смиренной страдалицы запомнился.
Вы были бы здесь царицей, если бы только захотели.
Мне кажется, что королева, которая никому не доверяет столь же глупа, как и королева, доверяющая всем и каждому. Каждый новый человек, которого я беру к себе на службу, — это риск, но как я могу завоевать Семь Королевств без риска?
— Ну вот. Какая нехорошая леди… а вы, между прочим, мне едва не понравились! Я уже хотел назвать вас Королевой Бала!!
Я резко остановилась и повернулась к шуту, которому вдруг пришла в голову не слишком удачная мысль бодро шлепнуться на пол, поджав под себя ноги и скрестив их по-турецки.
— Кем?
— Королевой! Что, передумали? — хитро прищурился он, но мне уже было не до шуток. Неторопливо вернувшись, я присела, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и, позволив платью белоснежным цветком распластаться по красивому паркету, тихо сказала:
— Не стоит меня так принижать, господин шут. И не нужно присваивать мне недостойных званий. У Тим-Тима неприлично отвисла челюсть.
— Что?!!
— Каждая женщина в душе своей — королева, — так же тихо сказала я. — Поэтому, называя леди королевой всего одной ночи, вы, господин шут, рискуете ее смертельно оскорбить. Надеюсь, вы понимаете, почему?
Он ошарашено моргнул и не нашелся, что возразить. Только и спросил растеряно:
— Ну… прямо-таки и смертельно?
Я хищно улыбнулась, на мгновение вернувшись в недобрый образ Фантома, и вкрадчиво спросила:
— Разве вы не знаете, господин шут, что женщины по природе своей гораздо более опасные существа, чем мужчины? И разве никогда не замечали, что порой от хлесткой пощечины вас спасает только белая перчатка?
Под моим тяжелым взглядом он странно вздрогнул, отполз назад и уставился, как кролик на удава. Даже побледнел слегка под гримом, хотя, может, мне и почудилось.
— П-почему перчатка? И почему именно белая?
— Чтобы не запачкаться, — серьезно ответила я.
— Я счастлив, что вы приехали, я не смел об этом и мечтать.
— Ваша Светлость не должен так высоко оценивать меня, чтобы потом не разочароваться.
— Благодарю за откровенность. Что ж, будем относиться друг к другу по заслугам. В Лионессе, должно быть, волнуются о том, как вы добрались. Джон доставит любое ваше сообщение.
— Вы предвосхищаете все мои желания. Скажите им, что я благополучно добралась и что мои глаза были полны слез счастья.
— Истинная королева.
Какое это счастье — быть пристрастным!
— Арамис спал с королевой. <...>
— И вы этому не помешали?
— Знай я, что он задумал — застрелил бы его. Что сделано, то сделано.
— Почему ты не сказал?
— Чтобы защитить репутацию королевы.
— Тогда не надо было вообще с ней спать.
— А без этого, какие у мальчика шансы?
— Минимальные. Яд прошёл гематоэнцефалический барьер.
— «Минимальные» — это, видимо, британский вариант фразы «хрен-два у него есть какой-то шанс».
— Я австралиец.
— У вас королева на банкнотах. Вы — британцы.
Короли и императоры — всего лишь люди, всего лишь смертные… Какими бы богатствами они ни обладали, они не избавят их от смерти. Они — лишь земля и прах и в землю должны отойти, и вся их слава, при ближайшем рассмотрении, окажется совершенно ничтожной.
Каждый ребенок знает: королева – это такая добрая, красивая, умная и благородная тетенька. Проходит время, и мы понимаем: королева может не быть доброй, умной или красивой. Но вот чего все же не отнять у любой королевы – это благородства…