В нашем несовершенном мире всех равняет лишь смерть.
— Я скажу тебе по-бабьи...
— По-бабьи не надо, говори по-человечьи, у нас же равноправие!
— И ты в это веришь? Что женщина может быть равной мужчине?
— Этим вопросом женщины задаются давным-давно. Мужчины обладают некой ценностью. И мы согласны принимать их за равных!
Смерть не есть зло. — Ты спросишь, что она такое? — Единственное, в чём весь род людской равноправен.
Дом, разделённый пополам, не сможет выстоять в буре. Я думаю, что не сможет выстоять и правительство страны, наполовину состоящей из рабов, а наполовину из свободных людей.
Женщины не хотят равноправия. У них больше власти, когда их подавляют. Мужчины им просто необходимы — как главный враг для оправдания всеобщего заговора. Собственно, вся их хваленая индивидуальность только на этом и строится.
Никто так щедро не раздает милостыню, как внезапно разбогатевший бедняк.
... в игре, даже самой наивной, проявляется общность интересов и равноправие; исчезают границы, иерархии и биографии. Игра — это пространство для всех и каждого.
То, что верно и правильно, верно и правильно для всех.
Среди мертвецов равноправие.
Равная мне во всем. Она будет носить мою корону, сидеть на троне рядом с моим. Никогда в стороне, никогда не предназначенная лишь для размножения, утех и воспитания детей. Моя королева.
Она требует равных прав, так пусть получит равную работу.
Что у рабов, что у знати жизнь одна. Отличаются лица. Есть мужчины и женщины. Кто-то силён, кто-то слаб. Не все они равны. Но разруби их пополам, и поймёшь, что внутри они все одинаковы.
— Из-за вас могут пострадать невинные. Кто дал вам право подвергать опасности этих женщин?
— А вам кто дал право стоять молча во время митинга и смотреть, как бьют беззащитных женщин? Они были виновны?
— Я исполняю закон.
— Мне наплевать, это несправедливый закон.
— Это оправдание, ничего больше!
— Мы бьем окна, мы поджигаем, потому что война — это единственный язык, который понимают мужчины. Потому что вы били нас и предавали так, что не осталось ничего.
— А мне не осталось ничего, кроме как остановить вас.
— И что же вы сделаете? Всех нас посадите? Мы в каждом доме, мы боремся за права всех!
— Вы можете умереть раньше, чем все закончится.
— Но мы победим.
Правосудие не различает цвета.
— Ты убил бабу!
— Нет, я убил копа.
— Как ты мог застрелить бабу?!
— Женщины сейчас так активно борются за равноправие, что я готов им в этом активно помогать.
— Должно быть равноправие полов?
— Конечно нет! Мужчины бы тогда стали просто неуправляемыми!
— Вы вообще имеете представление, с кем разговариваете?
— А мне плевать! В поезде нет кабинетов. У всех полочки. Все равны!
Как одна цветная женщина другой скажу, что я понимаю почему ты считаешь, что это не твоя битва. Но, сестра, я хочу тебя переубедить, видишь ли, у этих женщин есть нечто общее с нами — они граждане второго сорта. И мы обе знаем, каково это, да? Нам не дают реализовать себя, платят меньше положенного, принижают, велят помалкивать и не лезть не в свое дело. Эти женщины живут в той же клетке, что и ты. Не обманывай себя, если их клетка выглядит чуточку комфортнее — это все равно клетка. И, может быть, кто-нибудь из нас сможет из нее вырваться, если мы будем держаться вместе. Если люди второго сорта держаться вместе — мир меняется. И когда ты помогаешь этим женщинам, Дениз, ты помогаешь себе.
Мне нравится, что там все люди были равны, будь они белые, чёрные, инопланетяне или даже женщины.
Да кто ты такой, чтобы судить людей?! По какому праву делишь их по «статусу»?! Люди не равны... Каждому своя цена...
Солнце светит всем.
Я не верю в равенство, я верю в иерархию.
Думая о своем великом уме, женщина добивается равноправия. Обладая умом, добиваться его она не станет.
В Югославии мы должны показать, что не может быть меньшинства и большинства. Социализм не допускает большинства и меньшинства. Он требует равноправия между большинством и меньшинством, а тогда нет ни большинства, ни меньшинства, есть один народ, производитель, рабочий человек, социалистический человек. Ми морамо у Југославији показати да не може бити мањине и већине. Социјализам мањину и већину одбацује. Он тражи равноправност између мањине и већине, а онда нема ни већине ни мањине, него има један народ, призвођач, радни човјек, социјалистички човјек.
Мне кажется, это необходимое качество любого человека — ко всем относиться одинаково. Ну я имею ввиду, не одинаково хорошо или одинаково плохо, а ровно в отношениях. То есть то, что ты можешь себе позволить, грубо говоря, с дворником, ты можешь себе позволить с начальником. Или наоборот: то что ты не можешь себе позволить с начальником, не позволяй и с дворником.