— Ты не спросила, как я проводил время в Лондоне, какие у меня там были женщины.
— Возможно, у меня нет на это права.
— Что ж, ты всё-таки моя жена. И раз ты моя жена, я тебе расскажу. В первые месяцы я пару раз приглашал к себе женщин. Но прежде чем они успевали раздеться, меня начинало от них тошнить, и я их выпроваживал. Они осыпали меня ругательствами. Одна заявила, что я импотент, а другая обозвала педрилой.
— Что это значит?
— Неважно.
— Я могу посмотреть в словаре.
— Этого слова нет в словаре.
— Тогда могу догадаться.
Демельза расплакалась.
— Вот дьявол! — выругалась она. — Это просто портвейн выходит.
— Ни разу не слышал о женщине, которая выпила бы столько портвейна, чтобы он полился у неё из глаз.
— Ярути, как-как вы сказали? Должно быть «надел блистающие латы». А у вас вышло «сунул в ухо левую селёдку». Можно поинтересоваться, а почему левую? Где-то ещё и правая селёдка есть? Две селёдки для двух ушей, да? Логично.
Внимающий тираде класс, держась за животы, пополз под столы.
Другая книга рассказывала о морских сражениях последней большой войны с викингами. Я часами рассматривала рисунки кораблей, разбиралась, как называется какой парус или веревка, пыталась понять, как стреляет оружие — что-то внутри отзывалось, когда я читала про кровавые битвы, летящие по небу облака стрел и горящие на воде обломки кораблей. Тин мне не мешала до тех пор, пока однажды я не сообщила, что к нашему забору пришвартована чья-то чужая коза.
— Проповедник, — тихо позвал я, но он, слишком занятый молитвой, услышал меня лишь с четвертого раза.
— Святые заступники! Людвиг, держись. Мы отнесем тебя к лекарю, и ты поправишься.
«Какого же дьявола ты тогда читаешь по мне поминальную службу?»
А отчего же мне и не солидничать, когда мне талия моя на то позволяет?
— Сидр из Ривии, как вы хотели. А еще жена просила узнать, как вы находите свининку?
— Мы находим её среди каши, — ответил Лютик. — Время от времени. Не так часто, как хотелось бы.
Один раз подскользнется, споткнется, и всё, как кувырнешься вверх тормашками, брякнешься прям на шею, и — хрясь! И ты уже копыта отбросил.
Президент знал по-английски вдвое больше, чем я по-испански; после того как мы обменялись приветствиями и он жестом пригласил меня сесть, наш совместный запас слов был исчерпан.
Барышня спрашивают, для большого или малого декольте им шею мыть?
Порри снились магические животные, которые гонялись за Харлеем по синхрофазотрону. Преподаватель мчался на своем мотоцикле все быстрее и быстрее и в конце концов, с криком «Я промежуточный дубль-вэ бозон! А что делать?» превратился в сову и улетел.
— Ну что ж, мне очень понравилось. А вы как думаете? Все-таки приятно вот так запросто зайти на семейный праздник. А что дела… А-а-а!
Харлей вскарабкался на стол и выпучил глаза на вошедшего Кисера.
— Мря, — сказал кот, глядя на Харлея, — Мря-Мря.
— Это ведь кот, — сказал преподаватель обращения с животными. — Это ведь настоящий живой кот.
— Кот, — подтвердил удивленный Порри.
— Но ведь это же зверь, — обиженно произнес Харлей. — Дик, Мэри, почему вы меня не предупредили, что у вас есть зверь?
— Но вы учите обращению с животными! — воскликнул мальчик. — И вы их… боитесь?!
— Я их до смерти боюсь, — сказал психоаналитик. — А что делать? А иначе как бы я мог саморефлексировать? Как ты думаешь?
Харлей нервно вспрыгнул на мотоцикл и строго посмотрел на Порри:
— Через неделю. Не опаздывать! И не вздумай брать с собой зверя! — донесся до Гаттеров удаляющийся голос психоаналитика-любителя. — А если возьмешь… то что?… А ты как думаешь?… А что делать…
Чрезвычайно редкая комбинация Марса, Сатурна, Юпитера и сошедшего с орбиты российского спутника неизбежно примудлачивала каждого, кто имел неосторожность появиться на свет в день рождения Порри Гаттера.
— Кто бы мог подумать, ваше превосходительство, что человеческая пища, в первоначальном виде, летает, плавает и на деревьях растет? — сказал один генерал.
— Да, — отвечал другой генерал, — признаться, и я до сих пор думал, что булки в том самом виде родятся, как их утром к кофею подают.
– Какие пустяки! — подхватила Зинаида. — Ну, вообразите себе, например, что вы женаты, и расскажите нам, как бы вы проводили время с вашей женой. Вы бы её заперли?
— Я бы её запер.
— И сами бы сидели с ней?
— И сам непременно сидел бы с ней.
— Прекрасно. Ну а если бы ей это надоело и она бы изменила вам?
— Я бы её убил.
— А если б она убежала?
— Я бы догнал её и всё-таки бы убил.
— Так. Ну а положим, я была бы вашей женой, что бы вы тогда сделали?
Беловзоров помолчал.
— Я бы себя убил...
— Знаешь, я не слежу за всей этой новомодной музыкой.
— Коул Портер — старый музыкант. Джазист, американец. По-моему, он уже умер.
Когда я родилась, папа и мама были в театре. Пришли, а я уже тут.
Четырёхлетняя Галочка, услышав известную песенку «Любимый город в синей дымке тает», воспроизвела эти слова таким образом: «Любимый город, синий дым Китая».
А Дон-Кихота называла «Тонкий Кот».
Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.
Девочке четырёх с половиною лет прочли «Сказку о рыбаке и рыбке».
— Вот глупый старик, — возмутилась она, — просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху.
А из замужа обратно выйти можно?
Ой, мама, какая прелестная гадость!
Фраза «Я задолбался, я ухожу», с которой он развалил целую державу, стала крылатой.
— Ниточкин; — спрашивает Эдуард Львович, когда через два часа я выпустил его в тропическую жару и он стряхивал с рубашки и галстука иней. — Вы читали Шиллера?
Я думал, он мне сейчас голову мясным топором отхватит, а он только этот вопрос задал.
— Нет, — говорю, — трудное военное детство, не успел.
— У него есть неплохая мысль, — говорит Саг-Сагайло хриплым, морозным, новогодним голосом.
— Шиллер считал, что против человеческой глупости бессильны даже боги.
А ты, Витус, должен зарубить себе на носу, что в основе этой революции лежит радио, но с ним связаны и неожиданности. Гриша по кличке Айсберг, например, исчез с флота в результате одной-единственной радиограммы своей собственной жены: «Купи Лондоне бюстгальтеры размер спроси радиста твоя Муму». Тайна переписки, конечно, охраняется Конституцией — все это знают. Но если некоторая утечка информации происходит и сквозь конверты, то в эфире дело обстоит ещё воздушнее. Такая радиоутечка подвела Гришу Айсберга.
Надо было видеть обиду Повелителя, когда подданные его не опознали и попытались не пустить во двор. И надо было видеть обиду подданных, когда какой-то рыжий хмырь с улицы стал гонять их по двору огненными шарами.
Ар поднял бровь, потирая руки, — и в его ладонях возник шар голубоватого пламени, по которому пробегали маленькие молнии.
— Это что? — заинтересовалась я.
— Это — любимая игрушка Ардена, да, кузен? — усмехнулся Тиану. — Пример эльфийской магии... самонаводящийся снаряд — сумма двух заклинаний, огненного шара и молнии. Крайне болезненная штука, если не успеешь увернуться или отразить щитом. Меня в детстве Ар, вместо того чтобы шлепать за проказы, гонял ими. Очень удобно — не надо ловить, чтобы всыпать, и воспитательный эффект о-го-го! А как стимулирует интерес к знаниям! Я щиты в семь лет научился ставить, ни до меня, ни после никто этого не смог повторить.— Бель, представь, что я закопал тебя в могилу глубиной в пять локтей, — начал Шон очередной урок.
Я представила и испуганно сглотнула. Дышать под землей я не умела.
— Ну, Бель, какие есть идеи? Ну подумай, из чего состоит земля?
— Земля? Песок, в котором есть кислород. Органика, делающая землю черной, в которой тоже есть кислород, остальные газы воздуха и еще много чего… Если, воспользовавшись навыками по трансмутации, разложить на составляющие части песок и гумус… будет что? Дырка в земле и возможность дышать? — подняла глаза на Шона.
— Ну что, вижу, ты готова! Зарываю?
Пришедший через десять минут Повелитель Арденариэль застал Шона, топчущегося на моей могилке, и с удовольствием принял участие в ритуальных плясках. Гррр! Вот отроюсь — закопаю обоих!
Я повернулась к тер Дейлу — слушать его рассуждения о теории магии я могла часами. А он чувствовал мой искренний интерес и готов был рассказывать сутками.
— Ой, гномы верхом, да еще с эльфийскими луками…
— А бороды-то, бороды!
— Два богатыря-я… — завыл Шон, сложился и рухнул на землю, прижав коленки к животу.
— Сейчас мы вам луки под кирки замаскируем! — потер руки в предвкушении Арден.
— Стрелять из кирки?
— А гном с луком?
— Нет, ну верхом с киркой? Это как?
— А с чем? Могу сделать лопату!
— Грабли сделай!
— Какие грабли? Зачем гномам — грабли?
— Может, топор?
— Стрелять из топора?
Сейчас умоюсь, причешусь, затем поищу еду и друзей. Спорить могу, завтрак и парни найдутся в одном и том же месте! Главное — не опоздать, а то можно найти только последних.
Вздохнула полной грудью и огляделась вокруг. Парк сиял, переливаясь морем огней.
— Как красиво, когда высокие деревья увешаны фонариками! — поделилась я эмоциями с Тиану.
— А как полезно! — хмыкнул тот. — Не забывай, половина празднующего народа левитирует, причем не все умеют это делать хорошо, и не все к концу праздника будут трезвыми. Вот проще, чем снимать поутру с вершин дубов пьяных студентов, заранее развесить в кронах фонарики, чтоб летуны видели, куда их несет.Арден, как и обещал, начал заниматься со мной анатомией. С самых основ, проще сказать, с опорно-двигательного аппарата. И пока я не вызубрю названия всех двухсот костей человеческого скелета на четырех языках, дальше мы не пойдем. Я не очень понимала, чем меня осчастливит знание, как будет «коленная чашечка» на гномьем, но если Ар за каким-то надом держал это в своей прекрасной белокурой голове, то и я смогу.
Я отомстила, заставляя Ара отрабатывать некромантские заклинания на том самом скелете, кости которого пересчитывала.
Ар пригрозил, что после костей я буду зубрить связки.
Я попыталась его напугать ночными походами на кладбище.
Ар поведал, что в человеке шестьсот мышц.
Я пригорюнилась — ответить пока мне было нечем.Ти уже был в курсе, что мы возвращаемся не одни, и выставил на стол лишнюю тарелку. Шон тоже был тут. С вилкой в одной руке и свитком, на который косил глазами, в другой. Он хоть видит, что в рот-то кладет? Замаскировала котлету, в которую маг ткнул вилкой, под зеленого лягушонка. Шон меланхолично отправил его в рот. Мы переглянулись… и началось! Следующий кусок в тарелке мага Ар превратил в шишку — тер Дейл, не глядя, съел ее. Тиану задумался и наколдовал в тарелке Шона кусок подметки от сапога — тот проглотил. Шао исхитрился сделать из следующей котлеты бриллиант — наколотый на вилку сверкающий прозрачный камень смотрелся совершенно сюрреалистически — мы замерли в ожидании — но Шон проигнорировал и это, спокойно его сжевав. Чем же его зацепить-то? Ага, знаю! Разрезанный вдоль лежащий на краю блюда соленый огурец вытянулся, пожелтел и превратился в свиток, почти неотличимый от того, что держал в руке маг.
Шон моргнул, уставился в тарелку, выронил вилку, схватил свитко-огурец и попытался его развернуть! Брызнул сок — мы захохотали.
Ну, вот этого я уже не прощу! Возмущенно уставилась сначала на одного, потом на второго.
Через секунду парни, на головы которым нахлобучились деревянные миски от съеденного салата, обиженно взвыли. Я прыжком вырвалась из рук Ти и бросилась удирать. Тот попытался вскочить следом за мной и взвыл во второй раз. Как и Арден. Ибо месть моя этнической эльфийской посудой не ограничилась. В экспериментах с одеждой я была мастером, и теперь мне не потребовалось и минуты, чтобы увеличить размер бриджей каждого примерно вдвое.
Ар обалдело уставился на свободно болтающиеся на нем, как паруса на мачте, штаны. Попытался комично развести руками — бриджи тут же угрожающе поползли вниз — подхватил их на лету, — покосился на кусающего рукав мантии Шона и катающегося по траве принца Тер-Шэрранта — затянул пояс — попробовал сделать шаг в мою сторону, но не учел, что авангардные произведения портняжного искусства модельного дома «принцесса Кибела» стали не только широки, но и длинны на пару локтей — споткнулся — взлетел, чтоб не упасть… и вот это было уже по-настоящему смешно! Под висящим в воздухе Аром, как флаги на башнях, полоскались на ветру его безразмерные штанины. А Повелитель, насупив брови, озадаченно смотрел на них.
Ты мне надоел. У тебя клиническая недостаточность мозга.
— Берти, ты же знаешь, что тебе нужно много готовиться. Подумай о маме — ты ей обещал. Между прочим, не у каждого есть такой брат, как Фреди, который может действительно помочь в поступлении. Ты должен заниматься.
— Я и занимался, — живо отозвался Берти. — И перезанимался. Свихнул мозги. Теперь у меня травма головы. Все. Пока! Рудик. Лапшин.
Белка только открыла рот, но Берти уже повернулся к ней спиной и, увлекая за собой Тимура, поспешил прочь от их столика.
— Травма головы у него... — насупилась Белка. — В этом я никогда не сомневалась.
Какую лошадь портит, бюрократ! Прямо скучно смотреть!
Чёртовы французы, офигели совсем! Бонжур... э... ву... парлэ... э... ё-моё... как же это по-ихнему...
От причальной стенки уже мчались спасательные катера, уже летели в воду пробковые круги… Теряя сознание, Арон ухватился за спасательный круг и вдруг совсем рядом услышал захлебывающийся голос Василия:
— Не трогай, Арон!.. Минимум — пятьсот долларов…
Арон в ужасе отдернул руку от круга и неожиданно для себя вдруг поплыл по-собачьи, приговаривая:
— За такие бабки пошли они в жопу…