Я готов дать слово варварского короля. Его не нарушали из боязни погубить свой род и свой дом. Потом его перестали давать, но молчать – не значит забыть.
Разные чувства борются в моей душе: восхищение и растерянность, удивление и протест, боль и сочувствие. Они заставляют меня ещё пристальнее вглядываться в это лицо, вслушиваться в этот голос. И думать о том, каково же им, живущим одновременно в двух временах — в дне вчерашнем и в дне сегодняшнем? Они пережили то, что мы можем только знать. Должны знать! Хотя не всегда, может быть, хотелось бы знать. Но вспомним великого Толстого, который поймал себя на этом чувстве и тут же осудил его: «Только что вы отворили дверь, вид и запах сорока или пятидесяти ампутационных и самых тяжело раненых больных, одних на койках, большей частью на полу, вдруг поражает вас. Не верьте чувству, которое удерживает вас на пороге залы, — это дурное чувство…».
Мы не их, несущих эту тяжёлую память, жалеем, а себя. Чтобы по-настоящему пожалеть, надо не отказаться от жестокого знания, а разделить его, взять часть и на свою душу. К тому же это документ, его не перепишешь, его писали кровью, его писали жизнью на белых листах 41-го, 42-го, 43-го, 44-го, 45-го годов…
Иногда я слышу: сколько можно писать о войне? Да, я думала о том, что знание, которым наполняю блокноты, нагружаю свою душу, тяжело и невыносимо для человека. У нас, живущих в такой усовершенствованный технический век, что нам грозит уже не одна из войн, подобных тем, которые знало человечество, а экологическая катастрофа, осталась надежда, что самое сильное оружие, самое непобедимое — человеческая память. Память! Но какие сложные, какие запутанные её линии, её чертежи! — всё больше убеждаюсь с каждым днём поиска. Куда посложнее чертежей самой адской машины, которую изобрели или хотят изобрести, чтобы убивать уже не сотни, не тысячи, а сразу миллионы человек, и вместе с ними их память, эту нематериальную материю, без которой мы, люди, перестали бы быть людьми. Как уловить её, овеществить в слове?
Нам говорят, что мы обязаны оставить после себя след,
Обязаны быть чем-то большим, чем мы есть.
Именно по этой причине образуется гонка со временем,
В которой человек проигрывает.
Но оставить след после себя намного проще, чем кажется.
Можно взять кусок грязи и написать на стене своё имя.
След останется, в этом нет сомнений.
Вот только вряд ли это увековечит тебя.
Вряд ли это способно содрогнуть невозмутимую гибель
И предотвратить забвение.
Мы знали отчаянье и смелость
В блокадных ночах без огня,
А главное — очень хотелось
Дожить до победного дня,
Нам с этим вовек не расстаться,
В нас подвигу память верна...
Ведь мы же с тобой ленинградцы
Мы знаем, что значит война.
Ты помнишь, ты помнишь, товарищ,
Пусть память о том тяжела,
Как вьюга сквозь отствет пожарищ
По улицам мертвым мела.
Мы насмерть умели сражаться,
Мы горе испили до дна,
Ведь мы же с тобой ленинградцы,
Мы знаем, что значит война.
Умирает только лишь то, что забыто;
Забывают лишь то, что было не важным.
Parmi ces mains, la tienne
Emerge de l’histoire
Et se souvient de moi.
Среди всех рук — твоя
Не похожа на другие
И помнит обо мнеWhen to the sessions of sweet silent thought
I summon up remembrance of things past,
I sigh the lack of many a thing I sought,
And with old woes new wail my dear time's waste:
Then can I drown an eye (unused to flow)
For precious friends hid in death's dateless night,
And weep afresh love's long since cancelled woe,
And moan th'expense of many a vanished sight;
Then can I grieve at grievances foregone,
And heavily from woe to woe tell o'er
The sad account of fore-bemoand moan,
Which I new pay as if not paid before:
But if the while I think on thee (dear friend)
All losses are restored, and sorrows end.
Когда в тиши, средь думы молчаливой,
Я вызываю память дней былых,
Оплакиваю смерть поры счастливой,
По-прежнему скорбя о тенях дорогих, -
Когда иссохшие влажнеют очи,
И, горестно тоскуя о друзьях,
Сокрытых смертью в беспросветной ночи,
Я воскрешаю облик их в слезах;
Тогда, печалясь о былой печали,
Я возвращаю им мою любовь,
Как будто слез моих они не знали
И ждали быть оплаканными вновь...
Но только вспомню о тебе, мой милый,
Все прошлое покрыто вновь могилой.Books were only one type of receptacle where we stored a lot of things we were afraid we might forget. There's nothing magical in them at all. Magic is only what books mean, what books say. How they stitch the patterns of the universe together into one garment for us.
Книги – только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть. В них нет никакой тайны, никакого волшебства. Волшебство лишь в том, что они говорят, в том, как они сшивают лоскутки вселенной в единое целое.I could never forget you, Meggie, not as long as I live. And for my punishment I’m going to live a long, long time.
Я никогда тебя не забуду, до самой смерти не забуду. А жить я буду долго, очень долго, это будет мне наказанием.If I try to describe him here, it is to make sure that I shall not forget him.
Я пытаюсь рассказать о нем для того, чтобы его не забыть.— So, do not remember?
— What?
— Sat behind you piece in Friday's series where you were the princess and I the soldier Russian number three.
— I can not remember.
— Of course not. The princesses never recall of his subjects.
— Вот видишь, ты не помнишь.
— Что именно?
— В 6-ом классе я сидел за тобой... Ты играла Принцессу, а я солдата.
— Прости, не помню.
— Ну конечно же... Принцессы никогда не помнят простых людей.— Simba, you have forgotten me.
— No. How could I?
— You have forgotten who you are, and so have forgotten me. Look inside yourself, Simba. You are more than what you have become. You must take your place in the circle of life.
— How can I go back? I'm not who I used to be.
— Remember who you are. You are my son and the one true king. Remember who you are. Remember.
— Симба, ты забыл меня?
— Нет, как я мог?
— Ты забыл, кто ты и поэтому ты забыл меня. Загляни себе в душу, Симба. Неужели ты должен был стать таким? Ты должен занять свое место в круге жизни.
— Как я могу вернуться туда? Я не такой, каким был раньше...
— Кто бы ты ни был — ты мой сын. Ты — король. Помни, кто ты. Помни.Men little know when they say hard things to us how well we remember them, and how much harm they do us.
Когда мужчины говорят нам грубости, они не знают, как надолго мы это запоминаем и как нам от этого больно.If there ever comes a day when we can't be together, keep me in your heart, I'll stay there forever.
Если когда-нибудь наступит день, когда мы не сможем быть вместе, сохрани меня в своём сердце, и я буду там навеки.I've learned that people will forget what you said, people will forget what you did, but people will never forget how you made them feel.
Я поняла, что люди забудут, что ты сказал, люди забудут, что ты сделал, но они никогда не забудут, что ты заставил их почувствовать.Если бы люди помнили свои собственные ошибки, они никогда бы не замечали чужих.
Ты сделал это, ты отомстил. Мы все умрем, Шервальд, но память про нас будет жить.
Как все великие путешественники, я видел больше, чем помню, и помню больше, чем видел.
— У вас нет о матерях даже воспоминаний. Мне жаль.
— Спасибо, что рассказали эту историю, Лорд Вирен. Мне повезло — мне рассказали много историй. Это все, что у меня есть.
Прошлое не переписать набело. Кровь и грязь можно стереть с рукава. Из памяти... нет.
Вот в чём состоит разница между мною и тобой, Маркус? Ты ничего не забываешь.
Быть образцом чести, силы и добрословия — достаточно, чтобы быть воспетым в балладах.
Мир пытался забыть о моём существовании. Я напомню, почему меня нужно бояться.
Когда мы вдыхаем, мы пьём предсмертные вдохи погибших до нас.
Они называют себя богами. Но когда они умирают, память о них уносит ветер. Да, небеса боятся меня. Не потому что я — божество, а потому что я — человек. Я — брат воинов, спящих под пшеничным полем. Я — брат сотни проигранных битв. Я покажу богам, кто я и кем могу стать!
Всё когда-нибудь заканчивается. Но я запомню твоё имя — и прокричу его небесам!
Я не тот Пантеон, которого ты помнишь, тварь. Я — смертный Атрей, и я отрюблю голову даже небесной сущности!
На долгую память.
Ad futuram memoriam.
Ваши дела — ваш памятник.
Делай добро и забывай об этом.
Забыть боль так трудно — но ещё труднее помнить хорошее.
Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.
Можно стереть любовь из памяти. Выкинуть из сердца — это уже другая история.
Нет лучшего способа отомстить, чем стереть из памяти.
Память согревает человека изнутри, и в то же время рвет его на части.
«Забудь, что я сказал», «сотри из памяти то, что я сделал» — ты уверен, что жизнь — карандашный набросок?
Забавно, как мы запоминаем происходящее: я не помню как родился, что получил в подарок на первое рождество и как впервые отправился на пикник, но я помню, как впервые услышал самый прекрасный голос в мире.
Не давай мне ничего на память:
Знаю я, как память коротка.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.