— А кто победит, получит корону?
— Ну, нет... с чего это ты взяла?
— Отними у собаки кость, что останется?
— Ничего не останется.
— Неверно! Останется собачье терпение!
— Будьте добры, ох, сядем на минутку, а?
— На минутку? Прежде эту минутку надо поймать, а мне не под силу, за ней не угонишься.
В жизни не встречала такого противнейшего, такого пре-пре-препротивнейшего...
Надеюсь, вы понимаете, что значит «думать хором»? Потому что мне, по правде говоря, это не ясно.
Не сутулься, носки врозь и помни, кто ты такая.
— Быстрей, быстрей!
— Далеко, далеко ещё?
— Не ещё, а уже!
Мне бы хотелось, чтобы меня приняли в эту игру, ну, хотя бы... пешкой. Хотя, конечно, больше всего, мне бы хотелось быть Королевой!
— Разве это холм? Видала я такие холмы, рядом с которыми это — просто равнина.
— Ну, нет, холм никак не может быть равниной, это уж совсем чепуха.
— Разве это чепуха? Слыхала я такую чепуху, рядом с которой эта — разумна, как толковый словарь.
Пойду-ка я не к ней, а от неё, может мне тогда удастся с ней встретится?
Говорить-то мы умеем, было бы с кем.
— Этой ужасной минуты я не забуду никогда в жизни.
— Забудешь, если не запишешь.
«Лучше мне промолчать».
И к величайшему удивлению Алисы все хором подумали: «Лучше промолчи!»
Вообще-то я очень храбрый, только сегодня у меня голова болит!
У каждой птички свои привычки.
Лучше буду молчать — подумала Алиса,
Лучше молчи — подумали все.
А я думал, что дети — просто сказочные чудовища.
Чем ниже голова, тем глубже мои мысли.
Я всегда говорю, что думаю, и думаю, что говорю.
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
— Что ж? Вздуем друг дружку?
— Подеремся часов до шести, а потом пообедаем.
— Я жду с минуты на минуту гонца. Взгляни на дорогу, кого ты там видишь?
— Никого.
— Мне бы такое зрение — увидеть никого, да еще на таком расстоянии.