— Знаете кем я Вас считаю?
— Кем вы меня считаете? Нет, не знаю.
— Я считаю вас жалким неудачником.
— А я вас отвратительным победителем.
В жизни не встречала такого противнейшего, такого пре-пре-препротивнейшего...
— Я бы сказал, что тест прошел отлично, а тебе как?
— Это самое отвратительное, что я вообще видел!
Наверное, ничто так не отвращает женщину от мужчины, как трусость.
Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».
Знаешь самого себя до отвращения.
Любая женщина, которая продолжает разрешать сексуальные действия, которые ей либо отвратительны, либо болезненны, которая позволяет поставить себя в рамки сексуального самопожертвования, когда потребности партнера оказываются важнее ее собственных, неизбежно начинает испытывать отвращение к сексу.
Я испытываю отвращение к тем, кто считает мудростью повторение чужих мыслей; кто думает, что неподчинение есть смелость, а разоблачение чужих тайн — правдивость.
«Изумительные». Ненавижу это слово! Ужасная пошлятина. Мутит, когда слышишь такие слова.
Кто смотрит на зло без отвращения, тот скоро будет смотреть на него с удовольствием.
Не существует ничего более отвратительного, чем музыка без скрытого смысла.
Единственное, что я могу дать тебе — это отвращение и ненависть.
Потому что этакая насильственная, дикая любовь действует как припадок, как мёртвая петля, как болезнь, и — чуть достиг удовлетворения — тотчас же упадает пелена и является противоположное чувство: отвращение и ненависть, желание истребить, раздавить.
В тех редких случаях, когда меня охватывало одиночество, и я позволял себе публичные излияния о своих страданиях, часом позже я содрогался от отвращения к себе, я становился чужим самому себе, словно я лишался собственного общества. Я также не позволял никому откровенничать со мной — я не испытывал ни малейшего желания навлекать на себя долговое обязательство взаимных откровений.
Проклятая, отвратительная старость. Черт бы ее побрал. Когда я постарел, я стал себе противен. Да и вам всем, должно быть, противно на меня смотреть.
Отвращение часто наступает после удовольствия, но часто и предшествует ему.
Битва между добром и злом довольно быстро становится омерзительной.
Дом — это когда есть к кому возвращаться. Дом — это место, где тебя примут, даже если весь мир от тебя отвернется, и где всегда тебе рады.
Никакие войны не должны отвращать народы друг от друга.
Самый страшный ад — это отвращение к себе.
Мы видим повсюду мерзость, жизнь вызывает у нас горечь и отвращение, но все это лишь отражение болезни, которую мы носим в себе.
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она...
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной?..
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем.
... одинаковое отвращение к труду и нищете уравнивало в его глазах праздность и работу.
Отчего в то утро было так тошно и тоскливо, почему мир казался отвратительно, невыносимо чужим? Ненависть к обступающей действительности ошеломляла, давила до обморока. <...> Ничего подобного потом с ним никогда не случалось. Лишь иногда, наталкиваясь на такую же тошнотворную ненависть к жизни в разговорах с «наоборотниками» или в книгах модных писателей, Скорятин недоумевал: однажды испытав это уничтожающее состояние, он до сих пор не мог его забыть, а они сделали из своего отвращения профессию. Бедные, несчастные, как они существуют с этим червивым шевелением в душе́?
— Знаешь, какое чувство движет людьми больше всего?
— Э... какое?
— Любовь.
— …«Любовь»?..
— Такая сильная любовь ничем не отличается от ненависти.
— Любовь, как ненависть? Д-да они же совершенно разные!
— Они одинаковые. …Нет, они, конечно, разные. Но любовь хуже ненависти, потому что люди сами не подозревают, насколько это чувство грязное. Это просто отвратно.
Голубей и горлиц тоже можно было приучить носить письма. Но ворон сильнее. Крупная, отважная и умная птица способна отбиться от ястребов... Но вороны черны пером и едят мертвечину, а посему некоторые люди испытывают к ним отвращение.
Я заметил, как без тени отвращения, которые было у меня, водитель скорой, не колеблясь, прикоснулся к мисс Шепард. И даже приобнял ее, опустив на кресло. Я заметил так же, как он заботливо поправлял ее засаленную одежду.
— Ты слышала, что сказала леди?! Больше. Никакой. Хандры! Мы приведём твой зад в норму для большого махача! Он может быть сегодня! Он может быть завтра! он может быть махачем всей твоей жизни!
— Эм...
— Нора права. Ты не можешь позволить своим переживаниям за Янг сдерживать себя. Тебе надо сосредоточиться. Теперь лишь ты сможешь отстоять честь нашей академии.
— Разумеется. Я...
— Держи. Этот овоще-травяной микс быстро поставит тебя на ноги.
— Оу... Это...
— О, не благодари!
— Тебя? Благодарить? За это?! Да ведь и от болотной тины твою бурду не отличить!
— Ты зря недооцениваешь питательный эффект морских водорослей, Нора. Вот, убедись.
[После пробы напитка, у Норы начинается рвота.]
— Да что с тобой не так?!
— Со мной?! Это ты только что за зря перевела хороший такой сок!
— Мы должны помочь Пирре, а не травить её!
— Говорю же: здесь нет ничего вредного!
— Если оно уже выглядит как рвота ещё до упортребления, то с этим определённо что-то не так!..
— Страх, как и любая другая эмоция, приходит и уходит. Всё зависит от того, как ты с ним справляешься. Даже я борюсь с ним время от времени.
— Вы? Серьёзно?
— Он боится мышей.
— Они только разносят заразу да объедают нас! И даже не напоминай мне об их хвостах! Они лысые — это до мерзкого противоестественно!
— Пит, ты в безопасности. Здесь нет мышей, уж поверь.
— Разведка засекла «Кожанного Плаща» на медеплавильном заводе к северо-востоку от нас. Я вас высажу к югу от точки. Вы должны найти его и взять в плен.
— Поймать этого урода? Я не хочу, чтобы он пустил меня на свой плащ!
— Смотри, как бы он к тебе не прикипел, Пеши.
— Вы считаете меня гомиком?!
— Не называйте его гомиком, сэр.
С некоторыми людьми просто отвратительно общаться.
Отступить от отвращения — не слабость.
Гора детских ботиночек в темных залах музея на месте Освенцима напоминает что-то уже виденное, например, гору игрушек под рождественской елкой. Знаю, смерть в любом случае доберется до каждого. Но когда она смешивается с детством, наукой и всем тем, что в моем мире стремится спасти, отгораживает меня, живого, от смерти, — отвращение к преступлению нацизма становится невыносимо острым.
Отвращение, будучи, безусловно, границей, — в первую очередь двусмысленность.
Всем скверно живется. Когда я бываю серьезен, то мне кажется, что люди, питающие отвращение к смерти — не логичны. Насколько я понимаю порядок вещей, жизнь состоит только из ужасов, дрязг и пошлостей, мешающихся и чередующихся…
Отвращение является негативной формой привязанности.
Отвращение к мухам легко превращается в симпатию к паукам.
В какой-то африканской стране на львов охотятся при помощи стаи маленьких злобных собачонок... Они лают, яростно, визгливо лают... И лев погибает. Нет, не от страха... От отвращения. От отвращения тоже разрывается сердце.
Впрочем, львов после смерти у нас очень любят.