— ТЫ!!!
— А, Хаскер, мой старый друг! Рад, что ты заглянул.
— Не смей меня «хаскать», сукин ты сын!
— Я тоже рад тебя видеть.
— Давай на чистоту! Ты без конца порицал нас, вынуждая сидеть без дела посреди ****чей глухомани, только потому что так ты можешь уровнять правила, да? Ведь если ты опустишь планку пониже, то возможно сойдешь за что-то стоящие!
— Боже мой, завязывай тусоваться с Риком!
В жизни не встречала такого противнейшего, такого пре-пре-препротивнейшего...
— Утром я уезжаю, леди Грэнтэм. Больше мы не увидимся.
— Вы обещаете?
Со временем ненависть перегорает. И только тлеет, хотя и не исчезает … но остаётся неприязнь.
Как легко утратить неприязнь к человеку, которого считаешь врагом, если он демонстрирует тебе дружелюбие.
Сразу вспомнились две на собственной шкуре прочувствованные истины:
а) наивно полагать, будто ты нравишься абсолютно всем;
б) не стоит недооценивать целеустремленность тех, кому ты не нравишься.
Да и вообще слишком самоуверенным быть не стоит.
Научитесь не замечать людей, которым Вы не нравитесь. Потому что люди, которым Вы не нравитесь, бывают двух типов: это либо глупцы, либо завистники. Глупцы через год Вас полюбят, а завистники сдохнут, так и не узнав секрет Вашего превосходства над ними.
Бывают такие девушки, которых называют «милыми». Обычно ими гордятся бабушки, в них влюбляются романтики и котята. У них кукольные черты лица — скука смертная, зато они всегда удачно получаются на фотографиях, как те же котята и бабушкина герань. Ну и еще они все время улыбаются, и голос у них тихий и приятный, и рядом с ними чувствуешь себя чересчур язвительной и несовершенной... и от этого тоже улыбаешься им в ответ вымученно и фальшиво. <...>
Соня рассмеялась тем самым смехом, который плохие поэты называют «хрустальным». Маруся поежилась. Скорее всего, эта куколка не знала, что значит «перекусить ночью», потому что не ужинала после шести. А еще она, наверняка, была вегетарианкой. Бывают же такие неприятные люди!
Ринпо и в самом деле был из тех не очень приятных людей, которые вызывают неодолимое желание вылить им что-нибудь клейкое на волосы и побить резиновым яком, а аббат был достаточно стар, чтобы прислушиваться к своему внутреннему ребенку.
— Скажи, ваш отдел всегда нанимает на работу таких занудных и заумных уродов?
— Ларкин у нас один из лучших.
— Да? Я бы ему с удовольствием пасть порвал.
— Я вам настолько неприятна?
— Неприятны? Если невозможность весь последний год думать о работе, невозможность забыть ваш голос, ваш поворот головы, свет в ваших локонах, желание и одновременно страх услышать, что вы замужем — значит «неприятны»...
Кит, ты опоздал. Меня это не удивляет, потому что ты вообще очень плохой человек.
— Слушай, вы обе, похоже, не с того начали знакомство... Почему бы вам просто не начать всё по-новой и узнать друг друга получше?
— Да! Отличная идея, сестрюнь!.. Привет, я — Руби! Ты не против пообщаться? Можем после лекций сходить по магазинам...
— О, да! Потом мы будем друг другу красить ногти, меняться одеждой и сплетничать про мальчиков — о таких вот красивых, высоких, тощих блондинах, как вот Он [Жан].
— Вау! Правда?
— Нет.
— Я — натуральный блондин, чтоб ты знала.
А потом... потянулась череда... беспокойных дней. Моя неприязнь к потусторонним созданиям... не уменьшилась. Однако... неприятные встречи... чередовались с приятными.
Как правило, взаимная неприязнь — это самое прямое следствие намечавшейся симпатии.