— Теперь слезы текут рекой. И не только по Хью, но и по Джулии. По мне и по всему, что растрачено, потеряно и сломлено в этом мире.
— Сохрани пару слезинок для меня. Думаю, они мне пригодятся.
— Что-то еще?
— Да. Перестань вести себя так, будто я совершенно предсказуем.
Отныне он обретет бессмертие в памяти каждого из нас, и мы поблекнем в сравнении с ним.
Джорджи, они издевались не над твоим дедом, а над твоими жалкими попытками от него откреститься. Вот чего ты никогда не понимал.
— Меня не было рядом с ней.*всхлип*
— Я был с ней.
— И ты видел, как она уходит от нас. Она боялась?
— Она была спокойной. Я держал её в своих объятиях.
*рыдания Демельзы*
Ничто так не притупляет чувства, как Лондон.
Я останусь с ней. Не хочу, чтобы она боялась. (I will stay with her. I would not have her be afraid.)
— Вы оба должны знать, что менее четырех лет назад меня судили за вредительство, бунт и саботаж.
— И вы, чудесным образом, были оправданы.
— А еще через два года я проник в тюрьму в Бодмине и освободил заключенного. Или вы, и ваши коллеги-судьи, расцениваете это как молодой задор?
— Возможно, мы исповедуем принцип, что раскаявшийся грешник — самый лучший пастор.
— Ты сказал, что после Джулии больше не хочешь...
— Не хотел. И не хочу. Одна лишь мысль, что ребенок поселится в наших сердцах, и мы вновь его потеряем — ты можешь это вынести? Я нет. Но если ребенок уже есть — это иное. Ребенок — это не мысль, это плоть и кровь. Если ты сможешь рискнуть сердцем снова...
— Смогу.
— Тогда смогу и я.
— Жаль, что ты не танцуешь, Росс.
— Спасибо американскому мушкету, что избавил меня от этой пытки.
— Слишком светло, Росс. Неприлично так днем ходить.
— Я не согласен.
— Планы старой шахты? Хорошая мысль, сэр.
— Какая?
— Та, которую вы думаете, сэр.
— Я думал, пнуть тебя отсюда до самого Соула.
Подозрениям нет места в браке.
О чем он не задумывается, того будто не существует.
— Демельза сама из семьи шахтеров. Ее отец работает в Иллагане.
— Может хотите, чтобы он работал с нами?
— Да я лучше себе вилку в глаз воткну.
Я сильная женщина и могу сама справиться. Демельза не понимает сдержанности и достоинства. Я уверена, что она заплачет, и боюсь, мы заплачем вместе с ней.
— Я не отрицаю, что любил её. Задолго до нашей встречи она была моей первой, идеальной, недостижимой любовью.
— Поскольку я тупая, неидеальная простушка.
— Не простушка, но да — неидеальная. Человечная. Настоящая. И та ночь с Элизабет показала мне, и видит Бог, можно было и по-другому осознать, но моя гордыня и глупость не позволяла. Могу сказать одно: после той ночи, из-за неё, я понял, что если взять идеальную любовь и с низвести до неидеальной, то неидеальная окажется лучше. Моя истинная, настоящая и неослабевающая любовь — не она. Это ты.
Ей хватает мужества отстаивать свои убеждения. Я этому аплодирую, хотя и не одобряю.
— Я подумала, что ты заночуешь в городе.
— У меня есть дом, разве нет? И жена.
— Порой, я об этом забываю...
— Что я здесь живу?
— Что я твоя жена.
— Так я тебе напомню.
— Давай держаться тех, кому можно доверять.
— Тогда держись меня, любовь моя.
Очевидно, леди не всегда получает то, к чему лежит душа.
Надеюсь, мне никогда не придется испытать «мягкость» этого суда на себе.
— Одно плохое дело не перевешивает многих хороших. Всё сбалансировано.
— Ты в это веришь? Не удивлён, что Росс тебя любит.
Полдарки быстро злятся и медленно прощают.
Прими мои соболезнования, без нее мир стал темнее.
— Я боюсь.
— Чего?
— Потерять тебя. Что ты уйдешь из моей жизни. Мысли, что наступит время, когда я больше не услышу твой голос, а ты мой.
— Полярная не самая яркая звезда в небесах.
— А какая же?
— Сириус, собачья звезда. Вполне подходит... Ведь свою звезду нашел в бою за собаку.
Я кое-что потерял. Поехал искать это. Нашел и возвращаюсь домой.
— Ты ужасный!
— Ты отвратительная!
— Я тебе голову откручу!
— Всенепременно! Как только родишь нашего ребенка...
Есть границы даже для тех, чья жизнь на кону.
— Ты им нравишься. (...) Ты джентльмен. Ты их не презираешь, а помогаешь им. Даешь еду, работу...
— Женился на тебе.
— Нет, не потому. Они не знают, что думать об этом. Но нравишься им и за это тоже.
— У каждого есть тень. Фокус в том, чтобы её избегать.
— Или игнорировать.
До вашей встречи он был надломлен, потерян. Я утешилась, что теперь с ним есть кто-то, кто сможет спасти его от собственного одиночества. Но сейчас я вижу, что это нечто большее. Ты дала ему надежду. А жизнь без надежды — лишь пустыня.
— Различия положения надо сохранять.
— Особенно, если они так дорого куплены!
Вероятно, отчаявшись победить дома, он ушел воевать в другом месте.
Иронично. Я видел столько детей, рожденных в нищете и убожестве, но моя собственная дочь, которая родилась в роскоши и окружена заботой и вниманием достойными самой принцессы, оказалась больна.
— Надвигается шторм. Джулия боится шторма... До сих пор не могут поверить, что ее нет, но я постараюсь, я справлюсь.
— Я каждый день себе это говорю, но ничего не получается.
— Розовая вода? Мне нужен окуриватель?
— Нет, тетя, но...
— Фрэнсис всегда знал, что мне дарить — бренди, коньяк, мадера. Желательно все сразу.
— Хочешь воскресить шахту?
— Если бы мои желания совпадали с моими финансами...
— Проклятие Полдарков — так много одного и так мало другого.
— Ты знаешь, что я поссорился с Джорджем?
— Нет, а из-за чего?
— Знаешь, такие вещи медленно накапливаются. Сначала едва замечаешь, а потом однажды просыпаешься с понимаем, что человек, которого ты годами считал другом — отъявленный и редкостный подлец.