Воду не обуздать, как и меня.
Думаю, я буду помнить об этом дне даже через десять лет. Но... когда-то понемногу начну забывать. Название остановки, с которой мы ехали. Цвет свитера, в котором я был. Словечки, которые были у нас тогда популярны. Когда-то... я начну это забывать.
Я настолько жалок, что у меня даже никаких жизненных принципов нет.
Может, по мне этого не видно, но я презираю этот мир.
Я считаю, что мир делится на тех, кто правит и тех, кто повинуется. И я считаю, что я из первых.
Я как бы смирилась с тем, что я родилась стрёмненькой. Вот примерно так выглядела моя жизнь. То есть, я такая, типа: «А, вот красивая девочка, а вот в зеркале не красивая, ну, типа, ничего страшного». Я не могу сказать, что я жила в комплексах, или там мечтала похудеть, мечтала как-то выглядеть по-другому. Мне реально было норм.
В унылую пору,
В осенний пасмурный день
Один отправляюсь
На железнодорожный вокзал —
Посмотреть, побродить в толпе…
Je suis le Ténébreux, – le Veuf, – l’Inconsolé,
Le Prince d’Aquitaine à la Tour abolie:
Ma seule Etoile est morte, –
Et mon luth constellé
Porte le Soleil noir de la Mélancolie.
Я из мрака – вдовец – неутешный,
Принц Аквитанский из разрушенной башни,
Моя единственная звезда — это смерть,
И моя украшенная звездами лютня
Несет чёрное солнце Меланхолии.
Je meurs de soif auprès de la fontaine;
Brûlant comme le feu, je tremble dent à dent!
En mon pays, je me trouve en exil;
Près d'un brasier, tout ardent je frissonne;
Nu comme un ver et pourtant vêtu en président,
Je ris en pleurs, et j'attends sans espérance;
Je reprends courage au milieu du plus triste désespoir;
Je me réjouis sans avoir aucun plaisir;
Je suis puissant sans avoir force ni autorité;
Bien recueilli tour à tour et repoussé de chacun.
Перед родником я умираю от жажды;
Пылая как огонь, стучу зубами!
В своей стране я чувствую себя как в ссылке;
Близ пылающего костра, такого горячего, я дрожу от холода
Гол как червь и всё же разодет как президент (парламента),
Я смеюсь сквозь слёзы и жду без надежды;
Я воспряну духом посреди самого беспросветного отчаяния; я радуюсь без наслаждения;
Я могущественен, не имея ни силы, ни власти
Принятый всеми и отвергнутый каждым.
«Долгий месяц» уже на исходе.
До каких же пор.
Словно мальчик,
В плену у нее,
Я вырваться буду не в силах?
Перед лавкой зеркал
Я вдруг удивился...
Так вот я какой!
Обтрепанный,
Бледный.
Все люди
Идут в одну сторону.
А я стою и гляжу,
Поодаль от них,
На обочине.
Странная у меня голова!
Всё думает
О недостижимом.
Неужели так будет
И в этом году?
«Пусть будет
То, что будет!» —
Таким
Я стал теперь,
И это страшно мне.
Курю
Отсыревший табак.
Странно!
Как будто чуть-чуть
Мысли мои отсырели.
Оконное стекло
Задымлено
Дождём и пылью...
Я тоже стал таким.
Какая грусть!
Вчера держался я на людях,
Как избранный
Властитель дум,
Но после на душе —
Такая горечь!
Устал от суеты...
Пришла, видно, пора
В горах
Рубить валежник,
Приют искать...
Иль в небе нет луны?
Или весна — не та,
Не прежняя весна?
Лишь я один
Как будто бы всё тот же.
Мнилось:
Сияюще-алая
Твердыня воздвиглась
В моей душе.
А там – пепелище.
Оборваны корни
Плавучей плакучей травы.
Так и я бесприютна!
С лёгкой душой поплыву по теченью,
Лишь только услышу: «Плыви! "
Comme un éléphant son ivoire,
J’ai en bouche un bien précieux.
Pourpre mort!... J’achète ma gloire
Au prix des mots mélodieux.
Мои слова — иным забава:
Они как бивни у слона.
О мертвый пурпур!... Бремя славы
Лишь вы окупите, слова.
Now I don't know me.
Даже я, даже я не знаю, кто я такой.
Со мной всё просто: я люблю тех, кто любит меня, и я ненавижу тех, кто меня ненавидит.
— Как живешь?
— Как картофельная моль: сижу тихо, в глаза не бросаюсь, рубаю картоху.
Я так хотел принадлежать чему-то большему, чем я.
Ничего личного. Мне вообще никто не нравится.
Мне было одиноко, но удобно.
Такое чувство, что есть инструкция по общению с людьми, и всем в мире её выдали, кроме меня.
Мне нравится во что-то верить.
I do not fear death. I had been dead for billions and billions of years before I was born, and had not suffered the slightest inconvenience from it.
Я не боюсь исчезнуть. Прежде, чем я родился, меня не было миллиарды и миллиарды лет, и я нисколько от этого не страдал.
Nobody listens any more.
I can't talk to the walls because they're yelling at me.
I can't talk to my wife; she listens to the walls.
Мне нужно поговорить, а слушать меня некому. Я не могу говорить со стенами, они кричат на меня. Я не могу говорить с женой, она слушает только стены.
I was never one to patiently pick up broken fragments and glue them together and tell myself that the mended whole was as good as new.
What is broken is broken--and I'd rather remember it as it was at its best than mend it and see the broken places as long as I lived.
Я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины.
Before, they had laughed at me, despising me for my ignorance and dullness; now, they hated me for my knowledge and understanding.
Раньше меня презирали за невежество и тупость, теперь ненавидят за ум и знания.
I'm not sad, I'm complicated, chicks dig that.
Я не грустный, я сложный. Девчонкам такие нравятся.
The more solitary, the more friendless, the more unsustained I am, the more I will respect myself.
Чем глубже мое одиночество, без друзей, без поддержки, тем больше я должна уважать себя.
Я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю. А не то, что модно, престижно или положено.
Всё казалось… не живу, а так… черновик пишу, еще успею набело.
Ну не меняться же мне из-за каждого идиота!
— Барон, дорогой мой, во всём есть и хорошая сторона. Во всяком случае, город перестанет смеяться над вами.
— Жаль! Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить.