There are too many other things to think about—things that can be helped without my thinking of those I can’t help.
Столько есть всего, о чём надо подумать. Зачем забивать себе голову тем, чего уже не вернёшь, — надо думать о том, что ещё можно изменить.She had never understood either of the men she had loved and so she had lost them both. Now, she had a fumbling knowledge that, had she ever understood Ashley, she would never have loved him; had she ever understood Rhett, she would never have lost him.
Она не сумела понять ни одного из двух мужчин, которых любила, и вот теперь потеряла обоих. В сознании её где-то таилась мысль, что если бы она поняла Эшли, она бы никогда его не полюбила, а вот если бы она поняла Ретта, то никогда не потеряла бы его.But I do love him. I've loved him for years. Love can't change to apathy in a minute.
Но я-то люблю его. Я любила его многие годы. А любовь не может в одну минуту превратиться в безразличие."Captain Butler, you must not hold me so tightly. Everybody is looking."
“If no one were looking, would you care? "
— Не прижимайте меня к себе так крепко, капитан Батлер. Все на нас смотрят.
— А если бы никто не смотрел, тогда бы вы не стали возражать?Don't you suppose I know that you've lain in my arms and pretended I was Ashley Wilkes? Pleasant thing, that. Rather ghostly, in fact. Like having three in a bed where there ought to be just two." Oh, yes, you've been faithful to me because Ashley wouldn't have you. But, hell, I wouldn't have grudged him your body. I know how little bodies mean — especially women's bodies. But I do grudge him your heart and your dear, hard, unscrupulous, stubborn mind. He doesn't want your mind, the fool, and I don't want your body. I can buy women cheap. But I do want your mind and your heart, and I'll never have them, any more than you'll ever have Ashley's mind. And that's why I'm sorry for you.
— Вы думаете, я не знаю, что, лежа в моих объятиях, вы представляли себе, будто я — Эшли Уилкс? Приятная это штука. Немного, правда, похоже на игру в призраки. Все равно как если бы в кровати вдруг оказалось трое вместо двоих. О да, вы были верны мне, потому что Эшли вас не брал. Но, черт подери, я бы не стал на него злиться, овладей он вашим телом. Я знаю, сколь мало значит тело — особенно тело женщины. Но я злюсь на него за то, что он овладел вашим сердцем и вашей бесценной, жестокой, бессовестной, упрямой душой. А ему, этому идиоту, не нужна ваша душа, мне же не нужно ваше тело. Я могу купить любую женщину задешево. А вот вашей душой и вашим сердцем я хочу владеть, но они никогда не будут моими, так же как и душа Эшли никогда не будет вашей. Вот потому-то мне и жаль вас.If you haven't done anything wrong, it's because you haven't had the opportunity.
Если вы ничего плохого не делаете, то лишь потому, что вам не представилось возможности.Until you’ve lost your reputation, you never realize what a burden it was or what freedom really is.
Только потеряв так называемую «репутацию», вы начинаете понимать, какая это обуза и как хороша приобретённая такой ценой «свобода».I mustn't bawl; I mustn't beg. I mustn't do anything to risk his contempt. He must respect me even — even if he doesn't love me.
Я не должна рыдать, я не должна просить. Я не должна делать ничего такого, что может вызвать его презрение. Он должен меня уважать, даже если больше не любит меня.I was never one to patiently pick up broken fragments and glue them together and tell myself that the mended whole was as good as new.
What is broken is broken--and I'd rather remember it as it was at its best than mend it and see the broken places as long as I lived.
Я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их, а потом говорит себе, что починенная вещь ничуть не хуже новой. Что разбито, то разбито. И уж лучше я буду вспоминать о том, как это выглядело, когда было целым, чем склею, а потом до конца жизни буду лицезреть трещины.— I only know that I love you!
— That's your misfortune.
— Я люблю вас.
— Это ваша беда.“Scarlett, you do like me, don’t you?”
“Well, sometimes,” she answered cautiously.“When you aren’t acting like a varmint.”
“I think you like me because I am a varmint."
— Я вам нравлюсь, Скарлетт, признайтесь?
— Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала она. — Когда вы не ведёте себя как подонок.
— А ведь я, сдается мне, нравлюсь вам именно потому, что я подонок.“Sir,” she said, “you are no gentleman!”
“An apt observation,” he answered airily.“And, you, Miss, are no lady.”
— Сэр, вы не джентльмен, — отрезала она.
— Очень тонкое наблюдение, — весело заметил он. — Так же, как и вы, мисс, не леди."All you've done is to be different from other women and you've made a little success at it. As I've told you before, that is the one unforgivable sin in any society. Be different and be damned! Scarlett, the mere fact that you've made a success of your mill is an insult to every man who hasn't succeeded. Remember, a well-bred female's place is in the home and she should know nothing about this busy, brutal world."
Быть непохожей на других... это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!The fluttering lashes were his undoing.
И взмах её ресниц решил его судьбу.It had been her experience that the liar was the hottest to defend his veracity, the coward his courage, the ill-bred his gentlemanliness, and the cad his honor.
Никто с таким жаром не доказывает свою правдивость, как лжец, свою храбрость – как трус, свою учтивость – как дурно воспитанный человек, свою незапятнанную честь – как подонок.You might possibly sponge the spots off a leopard but he'd remain a leopard, just the same.
Наверное, можно закрасить пятна у леопарда, но, сколько их ни крась, он всё равно леопардом останется.It was so good to have a man beside her, to lean close to him and feel the hard swell of his arm and know that he stood between her and unnamable terrors, even though he merely sat there and stared.
Хорошо, когда рядом мужчина, когда можно прижаться к нему, почувствовать крепость его плеча и знать, что между нею и безмолвным ужасом, наползающим из мрака, есть он. Даже если он молчит и лишь неотрывно смотрит вперёд.You think that by saying, 'I'm sorry,' all the errors and hurts of years past can be remedied, obliterated from the mind, all the poison drawn from old wounds...
Вам кажется, что, если вы сказали: «мне очень жаль», все ошибки и вся боль прошедших лет могут быть перечеркнуты, стерты из памяти, что из старых ран уйдет весь яд...The whole world can't lick us but we can lick ourselves by longing too hard for things we haven't got any more--and by remembering too much.
Ничто в целом свете не может нас подкосить, а вот сами мы себя подкашиваем — вздыхаем по тому, чего у нас больше нет, и слишком часто думаем о прошлом.Never pass up new experiences. They enrich the mind.
Никогда не упускайте случая испытать нечто новое. Это расширяет кругозор.I can’t think now. I’ll think later, when I can stand it—when I can’t see his eyes.
Я не должна думать об этом сейчас. Я обо всем подумаю потом, когда найду в себе силы это выдержать… Когда не буду видеть его глаз.And apologies, once postponed, became harder and harder to make, and finally impossible.
А когда слишком долго откладываем признание, его все труднее сделать, и наконец наступает такой момент, когда оно просто становится невозможным.No one could go forward with a load of aching memories.
Человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний.Hardships make or break people.
Тяготы либо обтесывают людей, либо ломают.Сильные люди не любят свидетелей своей слабости.
Сколько я вас знаю, никогда в тяжёлые минуты жизни у вас не бывает носового платка.
... желать — это ещё не значит получить.
Как высоко ценят женщины цепи, которыми они прикованы.
... Скарлетт, вам никогда не приходило в голову, что даже самая бессмертная любовь может износиться? ... Вот и моя износилась... Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что я любил вас так, как только может мужчина любить женщину? Любил многие годы, прежде чем добился вас? Во время войны я уезжал, пытаясь забыть вас, но не мог и снова возвращался... Я любил вас, но не мог дать вам это понять. Вы так жестоки с тем, кто любит вас, Скарлетт. Вы принимаете любовь и держите её как хлыст над головой человека.
Какое же это тяжкое бремя — скромность и деликатность.
Твой отец был героем, Уэйд. Он ведь женился на твоей матери, верно? Ну, так вот это уже достаточное доказательство его героизма.
Каждый человек думает по-своему, и каждый имеет право на своё мнение...
Вы как тот вор, который сожалеет не о содеянном, а о том, что попал в тюрьму.
Счастье возможно лишь там, где схожие люди любят друг друга.
Жизнь не обязана давать нам то, чего мы ждём. Надо брать то, что она даёт, и быть благодарным уже за то, что это так, а не хуже.
Плох тот человек и плох тот народ, который сидит и льёт слёзы только потому, что жизнь складывается не так, как хотелось бы.
Ноша создана для плеч, достаточно сильных, чтобы её нести...
Если вы завтра попадете под поезд, значит ли это, что железнодорожная компания должна быть причислена к лику святых?
— Скарлетт, дайте подержать ребенка! Надо сказать, он — точная копия Фрэнка. Только баков не хватает, но всему свое время!
— Надеюсь, это время никогда не наступит. Это девочка.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы меня спасали. Я сумею сама позаботиться о себе, мерси.
— Не говорите так, Скарлетт. Думайте так, если вам нравится, но никогда, никогда не говорите этого мужчине.