Человеку моложе меня
Говорил я громкие фразы,
Разглагольствовал много часов,
Но душа от этого
Так устала!
Плача,
Я с богом спорил.
О этот сон!
Мне он приснился утром
Дня четыре тому назад.
Гляжу на свои
Грязью испачканные руки.
Как будто я вдруг увидел,
Что сталось
С сердцем моим!
Я вдруг но горам стосковался.
К подножью горы пришёл...
Найти бы тот камень,
На котором
Сидел я в прошлом году!
О да, я верю,
Что новое завтра придёт!
Нет в этих моих словах
Ни капли неправды,
И всё же...
На полпути пересадка,
А последний трамвай
Ушел.
Я готов был заплакать
Под дождем.
Я книгу взял,
Рассеянным взглядом
Глубоко в картинку ушел,
Выпуская кольца
Табачного дыма.
В два-три голоса
Мне говорили:
«Перед смертью
Он тихо всхлипнул... Чуть-чуть».
Слезы сжали горло.
Номер старой газеты.
Смотри-ка,
Хвалят
Мои стихи!
Пусть всего два-три слова.
В то время
Я часто лгал.
С спокойной совестью лгал.
Вспомню,
Пот прошибает.
Как будто я сбросил с плеч
Тяжелый-тяжелый груз.
Невольно
С чувством таким
Я лег на больничную койку.
Грустные звуки ночные
Скупо падают в тишине.
Я одиноко брожу,
Словно их подбираю
Один за другим с земли.
«Долгий месяц» уже на исходе.
До каких же пор.
Словно мальчик,
В плену у нее,
Я вырваться буду не в силах?
Как будто положил я в изголовье
Жемчужину печали,
Сквозящую прозрачной синевой...
Всю ночь до самого утра
Я слушаю, как стонут сосны.
Снова иду по земле
Родной деревни моей.
Сами собою
Стали ноги мои легки.
Стало тяжелым сердце.
Вдруг припомнилось мне,
Как падали, падали капли дождя
На светло-лиловые цветы
Картофеля.
Дождь в столице.
Как сердцу мил
Родной деревни говор!
На станцию хожу лишь для того,
Чтобы в толпе
Его услышать.
О друг мой,
Нищего не укоряй
За то, что так жалок он.
Голодный,
И я на него похож.
С легкой душою
Хотел я его похвалить,
Но в сердце самолюбивом
Глубоко таилась
Печаль.
Зевнуть бы,
Не думая ни о чем,
Как будто бы пробудился
От долгого,
От столетнего сна.
Перед лавкой зеркал
Я вдруг удивился...
Так вот я какой!
Обтрепанный,
Бледный.
Без цели
Я из дома выхожу,
Без цели
Возвращаюсь.
Друзья смеются надо мной.
Не походи на отца!
Ни на отца своего отца!
Ты слышишь,
О чем я прошу тебя,
Дочка?
Русское имя
Соня
Я дал дочурке своей.
И радостно мне бывает
Порой окликнуть ее.
Я о себе
Так много возомнил!
Я верил,
Что всего достигну...
Какой я был ребенок!
«Так, значит,
Вам не хочется жить?» —
Строго спросил меня доктор.
И сердце моё
Промолчало в ответ.
Все люди
Идут в одну сторону.
А я стою и гляжу,
Поодаль от них,
На обочине.
Странная у меня голова!
Всё думает
О недостижимом.
Неужели так будет
И в этом году?
«Пусть будет
То, что будет!» —
Таким
Я стал теперь,
И это страшно мне.
В ту пору,
Когда, наливаясь, крепнут
Корни белой редьки в деревне,
Родился —
И умер мой сын.
Мы простились.
Я в поезде ночном
У полутёмного окошка
Бесконечно вертел в руках
Зелёное яблоко.
Сколько б ни встретилось мне
В городе женщин сегодня,
Но каждая, каждая,
Казалось, любовь схоронив,
Понуро идёт домой.
Отчего-то мне вдруг
Захотелось море увидеть,
Я к морю пришёл —
В то утро, когда не мог я
Боль души победить.
«Она придёт», — мне сказали.
Я рано встал
И встревожился
Оттого, что не слишком свежи
Рукава моей белой рубашки.
Курю
Отсыревший табак.
Странно!
Как будто чуть-чуть
Мысли мои отсырели.
Один поцелуй,
Долгий,
И мы расстались.
На улице в полночь
Отсвет далекого зарева.
Оконное стекло
Задымлено
Дождём и пылью...
Я тоже стал таким.
Какая грусть!
С безучастным видом
Я говорил.
С безучастным видом
Слушала ты.
Вот, пожалуй, и всё.
О самом, единственно-важном,
Тогда
Не сказал я тебе слова,
Но они в душе моей
Живы.
Бывают такие мысли:
Как будто на чистый
Прохладный мрамор
Льётся
Весенний свет.