Your time is comin'
So you be ready
To show the world to rock 'n' roll
We'll show them feelin'
We'll send them reelin'
They'll know we've got the music in our
control
We'll be in our glory
We'll stand tall ruling over the land
We'll live forever
And then we'll never
Give up the power once it's in our hands
So 'til our day has come, baby
I want you all to raise your battle cry
The day of the rock-rock-rock-rocker
Ahhh, ain't nobody gonna stop us now
Let's go
Rock-rock-rock-rocker!
Твое время пришло,
Будь готов
Показать всему миру, как надо зажигать.
Покажем им, что чувствуем,
И они будут тусоваться.
Они же знают, музыку здесь выбираем мы.
Мы будем торжествовать,
И возвышаясь над землей, мы будем править.
Мы будем жить вечно.
И никогда не упустим эту силу, которая однажды окажется в наших руках.
И пока этот день не настал, детка,
Я хочу, чтобы раздался боевой клич.
Это день рок-рок-рок-рокера!
Ааа, нас никто не смеет остановить.
Поехали!
Рок-рок-рок-рокер!I wanna tell ya 'bout it
A time is comin'
Just 'round the corner
We don't have very long to go
When we'll be stronger
Our days will be longer
It's comin' soon it might be tomorrow
Can't you feel the power
It's all around and deep down inside
Our numbers growin'
Soon we'll be showin'
We've got the right to rule
We won't be denied
So raise your hands in the air
And I want you to tell the world all about
The day of the rock-rock-rock-rocker!
Я хочу рассказать вам об этом, что
Это время настало,
Оно уже совсем близко.
И нам не придется далеко идти.
Когда мы будем сильнее,
Наши дни станут длиннее.
Скоро это настанет, возможно, уже завтра.
Разве вы не чувствуете эту силу?
Ведь она повсюду и в твоей душе тоже.
Наши ряды увеличиваются,
И скоро мы покажем, что
Мы имеем полное право контролировать всё.
И нам никто не помешает.
Поднимите руки вверх
И расскажите всему миру об этом!
Это день рок-рок-рок-рокера!There's a feelin' that I get from nothin' else and there ain't nothin' in the world
That makes me go, go, go, go, go, go, go!
Turn the power up
I've waited for so long so I could hear my favorite song so,
Let's go, go, go, go, go, go, go!
When it's like this I feel the music shootin' through me
There's nothin' else that I would rather do.
Больше ни от чего я не получаю таких эмоций, и в мире больше нет ничего,
Что заставляет меня жить, жить, жить, жить, жить, жить, жить!
Вруби питание.
Я так долго хотел услышать свою любимую песню,
Начнем, начнем, начнем, начнем, начнем, начнем, начнем!
Только так я чувствую, как музыка пронизывает меня насквозь.
Нет ничего в мире, что бы я хотел так сделать.Turn it down you say,
Well all I got to say to you is time and time again I say, "no, no, no, no, no, no, no! "
Tell me not to play
Well, all I got to say to you when you tell me not to play,
I say, "no, no, no, no, no, no, no! "
Ты говоришь: выруби это,
Все, что могу я тебе ответить снова и снова:
«Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!»
Скажи мне не играть.
Все, что я могу тебе сказать:
«Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!»The aim of life is self-development.To realise one's nature perfectly—that is what each of us is here for.People are afraid of themselves, nowadays.They have forgotten the highest of all duties, the duty that one owes to one's self.Of course they are charitable.They feed the hungry, and clothe the beggar.But their own souls starve, and are naked.Courage has gone out of our race.Perhaps we never really had it.The terror of society, which is the basis of morals, the terror of God, which is the secret of religion—these are the two things that govern us.
Цель жизни — самовыражение. Проявить во всей полноте свою сущность — вот для чего мы живем. А в наш век люди стали бояться самих себя. Они забыли, что высший долг — это долг перед самим собой. Разумеется, они милосердны. Они накормят голодного, оденут нищего. Но их собственные души наги и умирают с голоду. Мы утратили мужество. А может быть, его у нас никогда не было. Боязнь общественного мнения, эта основа морали и страх перед богом, страх, на котором держится религия, — вот что властвует над нами.— Ладно. Помнишь, что будешь говорить?
— Да!... Всё получится!
— Просто смотри на меня. Я не дам тебе растеряться.
— Расслабься, Вегги, всё схвачено. Просто можно было бы сделать всё... «поинтереснее». Что, если я...
— ... оформишь речь в виде песни?
— Как с языка сняла!
— Я знаю, что у тебя на уме. Но Чарли, я умоляю тебя, отнесись к этому серьёзно.
— Да ладно тебе! На музыкальных номерах я собаку съела, и ты это знаешь.
— Реальный мир — далеко не мюзикл, Чарли.
— Ладно. Но я тут подумала, на чём конкретно стоит акцентировать внимание — и подчеркнула самые лучшие части.
— У тебя вся речь подчёркнута.
Каждый за себя, один Господь за всех.
Chacun pour soi, et Dieu pour tous.
Я такой плохой, и как же хорошо, что я такой плохой.
Среди добрых — я добрый. Среди зверей — я зверь.
Я знаю больше, чем могу выразить словами, и то немногое, что я могу выразить, не было бы выражено, не знай я большего.
Проблема в том, что никто не может жить, совсем никак не выражая свои мысли, чувства и желания. Никто... Это невозможно...
Любить себя — это возможность жить так, как тебе хочется, и это и есть залог счастья.
Я всегда говорю, то, что думаю, и думаю, что говорю.
Мы слишком много говорим...<...> Умные разговоры ничего не стоят, ровным счетом ничего. Уходить от самого себя грех. Надо уметь целиком забиваться в себя, как черепаха.
А еще хочется побыть музыкантом. По-моему, музыка – это самый короткий путь к эмоциям и чувствам людей, и самый простой для самовыражения.
Такое чувство, что мы рождены, чтобы делать музыку. Это лучший способ самовыражения, так мы рассказываем о событиях и даём людям что-то ценное. Это наш язык.
Я всегда любила, когда мною руководили. И нет ничего лучше, чем знать, что от тебя хотят, будь то в жизни, в работе или в любви.
Умышленное отождествление себя с чем бы то ни было — извращённая форма самовыражения.
Теперь я понимаю, что поэту совсем не нужно влюбляться, чтобы хорошо писать о любви. Теперь я понял, что мы лучше всего умеем говорить о том, чего бы нам хотелось, но чего у нас нет, и что мы совсем не умеем говорить о том, чем мы полны.
Я полагаю, что каждое полотно, натюрморт, ландшафт, всё что угодно — в самой глубине души автопортрет.
Парадокс бытия профессиональным художником. То, как мы тратим всю жизнь, пытаясь хорошо самовыразиться, но сказать нам нечего. Мы хотим, чтобы элемент творчества строился по системе причины и следствия. Хотим результатов. Создать покупаемый товар. Нам нужно, чтобы старание и дисциплина уравнялись с признанием и воздаянием. Мы садимся за тренажер нашего худфака, за дипломный проект на специалиста изящных искусств, и практикуемся, практикуемся, практикуемся. И, со всеми нашими великолепными навыками, — документировать нам нечего. Ничто нас так не бесит, как какой-нибудь дерганый наркоман, ленивый бездельник или поганый извращенец, который вдруг создает шедевр. Будто невзначай.
Не писать Рембрандт не мог. Хорошо он писал или плохо — не важно, но только Живопись делала его человеком. Искусство тем и дорого, Винсент, что оно даёт художнику возможность выразить себя. Рембрандт сделал то, что считал целью своей жизни, и в этом его оправдание. Даже если бы его искусство ничего не стоило, то и тогда он прожил бы свою жизнь в тысячу раз плодотворнее, чем если бы подавил свой порыв и стал богатейшим купцом Амстердама.
Мода — это все. Я имею ввиду, что это искусство. А искусство — это все для меня, поэтому мода — это как другая сторона искусства. Это самовыражение, это музыка, это способ показать человека, которым ты являешься на самом деле. Этого у тебя никто не может отнять
Искусство состоит в том, чтобы вырвать кусок из самого себя. Ты не можешь уйти, не пострадав.
Чем больше у меня проблем, тем лучше мои песни.
Когда я доволен собой, я называю это «особыми минутами»... Это другая реальность, в которой я полон жизни, полностью сосредоточен, а каждая секунда брызжет жизненными соками, словно спелый фрукт.
Существование цели изменяет все вокруг, освещает нам путь и придает внутреннее чувство направления; при отсутствии цели наши таланты могут остаться неизвестными нам самим.
Мода — это не расточительность, а способ самовыражения.
Мы проявляемся в трудах.
Мы столько о себе не знаем,
пока не заняты и в праздности живем.
Меж тем у каждого внутри сокрыта
большая фабрика незавершенных дел.
— Ну вот мы и пришли, третий урок — французский. У меня сейчас математика, так что жди меня в классе до звонка. Я приду, чтобы провести тебя на обед.
— Ты заметил, что на этой неделе меня еще никто не дразнил?
— Это потому что мы защищаем тебя.
— Возможно. Но, может быть, меня никто не беспокоил, потому что никому нет дела.
— Ты мечтаешь.
— Хорошо, слушай, я не говорю, что в этой школе все готовы принять гея. Но, по крайней мере, они достаточно развиты, чтобы быть равнодушными. Я вижу, насколько ты несчастен, Дейв. Я мог бы просто ненавидеть меня, когда ты задирал меня. Но все, что я вижу сейчас — это твоя боль. Ты не должен себя мучить из-за этого. Я не говорю, что ты завтра должен признаться всей школе, но может быть, наступит такой момент, и ты сможешь. Что не так?
— Я... черт возьми, я так сожалею, Курт. Мне, мне очень жаль, что я так поступал с тобой.
— Я знаю, знаю.
— Круто, спасибо.
Талант — это способность выразить оригинально мир.
Талант – это возможность для самовыражения.
Сначала надо быть справедливым, а уж потом великодушным, подобно тому, как мы сначала покупаем рубашки, а уж потом кружева.
Одежда, татуировки, бунты, протесты – это всё к Хизу и Поттеру. Два джентльмена довольно прозрачно описали «неформальные формальности». Вызывающие причёски и бомжеватое эго не сделают никого особенным. Они сделают еле-еле-человека частью субкультурного мусора.
Мнимая борьба с системой продаёт пеликану ощущение свободы и вседозволенности. Наркотики делают его счастливым. Сношение в задницу – необычным. Но по большому счёту, это ничем не отличается от обыкновенного потребления дерьма, которое господа вынашивали в кишечниках месяцами. Выходит, леворадикальные меры и антикорпоративный движ – это вакуум, конечная цель которого – предложить новую схему потребления. Всё. На этом, Чак, твои услуги нам больше не понадобятся. Продолжай свои краудфандинговые кампании для «Колыбельной». Твои семь минут истекли.
Ведь пеликаны не запоминают, кто их ***ёт и кормит.
Избегайте слов и выражений типа «Я так и знала, (знал)», «Так будет всегда», «Ничего не выйдет», «Все ясно, понятно» и так далее. Откройте уши и ждите чуда. Чудо не терпит обобщений, оно крайне индивидуально и случается там, где его уважают.
Обида на юмор — это современный способ самовыражения.
По моим песням можно написать биографию, даже не смотря ни одной моей ленты.
Однажды на съемках моего любимого фильма «Дьявол – это женщина» Штернберг очень рано отослал нас на обед – всю съемочную группу. Когда мы вернулись, то увидели, что лес, через который я должна была ехать в карете, из зеленого превратился в белый. Так решил фон Штернберг – и, как всегда, оказался прав. Ничего нет труднее, чем снимать в черно-белом изображении зеленый свет. А зелеными ведь были все деревья и кусты, в снятом эпизоде все выглядело как в сказочной стране, а я, вся в белом, в белой карете, запряженной белыми лошадьми, словно сказочная фея. Мужчина, который встретил меня в белом лесу, был в черном костюме, черными были и его волосы под черным сомбреро. Черное и белое. И это во времена кино, не имевшего цвета.
Стихи хороши тем, что в них можно завуалировать то, что ты никогда бы не осмелился выразить вслух прозой.
… по опыту, и своему, и предшественников, можно утверждать, что самое сомнительное и спорное в словесной передаче — это мир ребёнка, мир пьяного и мир фальшивого или бездарного: ни то, ни другое, ни третье ни разу не имело достоверного самовыражения, а воспоминания подводят всех. На эти вещи у нас будет всегда свой взгляд, потому что детьми мы себя не помним, пьяными — не запоминаем, а фальшивыми и бездарными — не узнаем.