— Вы выручили меня.
— О, это не я. Вас спасла лига за равноправие животных.
— Важно намерение.
— Ну как вы жили?
— Чудесно. Хорошо. А вы?
— Не всё было просто.
— Даже не знаю, удивляться ли этому. Вероятно, пациенты считают, что у их докторов проблем не бывает.
— Кто пойдет к больному врачу? В том числе именно поэтому я оставила клинику и занялась чистой наукой.
Психиатрия — единственный бизнес, в котором клиент всегда не прав.
Детский психиатр — сюда приходят умирать вымышленные друзья.
— Так значит, вы мой мозгоправ? Вот уж мне свезло.
— А вы мой параноидальный шизофреник, страдающий нарцисизмом и религиозным психозом... свезло мне.
Это было блестящее лечение, вот только пациента потеряли.
Она была лучшим психиатром в этой области, — или же шлюхой, которая трахается с твоим мозгом.
[звонок в дверь]
— Ты кого-то ждешь?
— Я давно уже никого не жду, кроме психиатрической бригады, но сегодня я её не вызывал.
Хотел поговорить с Богом, а оказался в кабинете психиатра.
Пациентка «заявляет, что она Швейцария, потому что хочет быть свободной».
Да, легко не будет, я ведь с самого детства с экспертами не разговаривал. В то время я ещё говорил им правду и не понимал, какой вред может принести откровенность. Зато теперь понимаю.
Половина клиентов психиатра приходят к нему потому, что они состоят в браке, а другая половина — потому, что они не состоят в браке.
В наш просвещенный век всем известно, что психиатрия — Божий дар несчастному, измученному анальной фиксацией человечеству, поскольку позволяет избавиться от боязни согрешить, нарушив заповеди Ветхого заета. Достаточно сказать, что в детстве отец ненавидел тебя, и ты можешь терроризировать всю округу, насиловать женщин, поджигать клубы бинго и при этом рассчитывать на оправдательный приговор.
Обратиться к психиатру? Совершенно исключено: я напугаю беднягу до смерти, и он, может статься, сочтет своим профессиональным долгом запереть меня куда-нибудь. Конечно, я не смог бы оспорить мудрость такого решения. Но если я теряю контроль над собственным разумом, который мною же и построен, это полностью моя проблема; и первая часть проблемы в том, что невозможно быть уверенным на все сто.
Многие люди, которые не должны находиться в психиатрических больницах, все же там находятся, в то время как многих из тех, кто должен в них находиться, там нет.
— С Хаусом там точно кого-то убьют...
— Мужик готов убить ради диагноза. По-моему, врач ему достался тот, что надо.
— И он, конечно же, не будет издеваться над бедным психом, пока тот не сорвется.
Психиатр — это человек, задающий вам кучу дорогостоящих вопросов, которые совершенно бесплатно задает вам жена.
— Аманда, я говорила со своим психиатром. Она сказала, что у тебя была проекция. То, что ты видела, было твоим подсознательным желанием убить всех своих бывших парней.
— Почему ты говорила обо мне со своим врачом?
— Она считает, что о себе я говорю слишком много.
Мозг контролирует боль, мозг контролирует страх, любовь, сон, голод, гнев, все чувства. А если контролировать его?
Это общество угрожает психически больным людям, а не наоборот
Это и есть психиатрия. Попытка вычерпать воду из тонущей лодки с помощью наперстка.
Лектер сам психиатр, пишет статьи для журналов, но никогда не касается проблем собственных аномалий. Он притворяется, будто отвечает на некоторые вопросы главного врача Чилтона, пока тот измеряет ему давление, рассматривает картинки, а потом сам публикует то, что выведал от Чилтона, и тем самым ставит его в дурацкое положение.
— А вы когда-нибудь стояли на учете у психиатра? Скажем, насчет паранойи или там мании преследования…
— Нет! — так бешено рявкнул Тед, что поверить ему было сложно.
Границы нормальности очень размыты. Психиатрия — сплошные условности, каждую из которых можно если не опровергнуть, то оспорить…
В психиатрии понятия «выздоровление» не существует, — объявил Мори с выражением безнадежности. — Ты просто переходишь из одной стадии болезни в другую.
Увы, здоровых психиатров не бывает. Выпишу вам рецепт... Один, два... Сто! Тысячу! Я пил эти лекарства... Отрава. Нет ничего, что может вылечить одиночество и нелюбовь.
— Мы отличаемся от других заведений социальным статусом наших пациентов — все из лучших семейств Европы. Вот, например, Теренс — наследник крупнейшего железнодорожного состояния на континенте.
— А какова природа его расстройства?
— Страдает полным отсутствием интереса к поездам.
— И родня его упрятала?
Психиатрия — новая религия: мы решаем, что правильно, что нет, определяем, кто псих, а кто нет.
Никогда не говори психопату, что он психопат. Это может его расстроить.
Психиатрия — наука незеркальная, мы не можем изучать самих себя и тех, кто нам нравится.
— У нас в армии был психиатр, сплетник, все копался в чужих мыслях.
— Они не изменились, только берут больше.
Единственным преступлением Ганнибала было воздействие.
Интересно, что думают мозгоправы, когда их многообещающий пациент не разговаривает, чтобы наказать психиатра?
Здравствуйте, меня зовут доктор Хаус! И давно вы уже психопатка?
До конца XVIII века в Европе попросту не существовало понятия «психически больной». Были специальные учреждения — работные дома, где содержались девианты: бродяги, мелкие воришки, попрошайки, карманники. И даже алхимики. Это была группа людей, которые не могут или не желают адаптироваться к социальному режиму — и тем самым мешают его нормальному функционированию. Место, в которое их помещали, было типичным исправительным учреждением.
Но никто не называл этих людей больными. Скорее, это были просто маргиналы, иногда — преступники или «чудаки».
В психиатрии, в отличие от множества других разделов медицины, просто-напросто не раскрыто понятие «нормы». Его содержание является пустым. Если человек попал в палату и общается с врачом, если о нем говорят на языке психиатрии — его состояние будет описано в терминах патологии, а не нормы. Психиатрия умеет говорить только на языке болезни, на языке страдания.
У нашей психиатрии богатый опыт в обуздании фантазий тех, кому невыносима действительность. Вспомните восьмерых, усевшихся в августе 1968-го на Лобном месте, протестуя против войск в Чехословакии. Оказалось, шизофреники!
В мире нет лучшего психиатра, нежели щенок, облизывающий вам лицо.
Полицейский, не знающий сострадания, и психиатр, не знающий сочувствия, становятся машинами.
Каждый, кто идёт на прием к психиатру, должен сначала проверить, в своем ли он уме.