Мы тронулись разумом.
Я это точно знаю.
Мы абсолютно, бесповоротно помешаны.
Ты на том, что тебе так нравится видеть мою привязанность.
Я на том, что предан тебе так бешено.
– Я начинаю думать, что вы и впрямь свихнулись.
– Только начинаете? Помнится, девять лет назад в этом самом кабинете вы меня назвали сумасшедшим, потому что я решил обойтись без пехоты. Семь лет назад сие почтенное звание было подтверждено из-за того, что я не стал ждать весны, а ударил осенью. Пять лет назад я сошёл с ума, рванув через болота, которые кто-то там объявил непроходимыми, а все и поверили. Считайте меня рехнувшимся, мне не жалко, только не мешайте. Война – мое дело и ничьё больше.
Ты пытаешься помочь тем, кто в этой помощи не нуждается.
— Вся эта якудза замерла в полном ужасе!
— Я рад вернуться, но это слишком. Я не хочу, чтобы они устроили войну на моей родине.
— Она в отличном настроении. В Роанапуре давно не было большой драки. Она из тех, кто откажется от секса, если есть война.
— Это неправильно.
— Они маньяки войны. Растеряли часть шариков и роликов в Афганистане.
Николай Васильевич (Злобин), если бы у вас был шанс, а у нас не было ядерного оружия, вы бы всю Россию превратили…
Я могу продолжить, Николай Васильевич? Или у нас театр одного актера?
Так вот если бы у вас был минимальный шанс, вы бы всю Россию превратили в радиоактивную пыль. И сказали бы: какой замечательный был проект, жалко не получилась демократия. Но пусть будет хоть так. Хочу Вам сказать лично. Эта практика натравливания нас на китайцев уже не работает. Страна, которая погрязла в полной деградации, погрязла во внутриполитическом и внешнеполитическом безумии, называется США. А не Китай. И с безумцами мы дело иметь не будем.
Дурдомы строить надо!
Как-то раз созвало Безумие к себе на чай друзей. Все пришли, было весело, пели, плясали, а после торта Безумие предложило сыграть в прятки:
— Я считаю до ста, а вы прячетесь. Первый найденный будет снова считать до ста.
Все согласились, кроме Страха и Лени.
— Один, два, три… — начало считать Безумие.
Паника спряталась первой, куда попало. Радость забегала по саду. Грусть заплакала, думая о бренности жизни. Зависть цеплялась за Ликование и спряталась за высокими скалами. А Безумие всё считало. Отчаяние отчаивалось, так как Безумие досчитало уже до девяносто девяти.
— Сто! — взвизгнуло Безумие. — Я вас ищу!
Первым нашли Любопытство, оно выглядывало в надежде увидеть, кого найдут первым. Висящим на заборе Безумие нашло Сомнение, оно висело на заборе в нерешительности, по какую сторону забора всё же лучше спрятаться.
Всех нашли, и Любопытство вдруг спросило:
— А где же Любовь?
Все стали искать. Безумие в поисках забрело далеко-далеко и вдруг оказалось в прекрасном благоухающем розовом саду. В кустах что-то зашуршало. Безумие раздвинуло розовые ветви и услышало вскрик. Это была Любовь, шипы роз прокололи ей глаза. Безумие металось, ломая руки, извинялось, просило на коленях прощения, вплоть до того, что пообещало Любви оставаться навсегда с ней. Любовь согласилась. И ходят с тех пор слепая Любовь с Безумием вместе.
Однажды встретились все человеческие состояния, и Сумасшествие предложило поиграть в прятки. Энтузиазм с Эйфорией затанцевали, Радость запрыгала, Апатия, которую никогда ничего не интересовало, отказалась. И Правда предпочла не прятаться, потому что в конце концов ее всегда находят. Гордость сказала, что это совершенно дурацкая игра. А Трусости очень не хотелось рисковать.
— Раз, два, три... — начало счет Сумасшествие.
Первой спряталась Лень, она укрылась за ближайшим камнем на дороге, Вера поднялась на небеса, Зависть спряталась в тени Триумфа, который взобрался на верхушку дерева. Благородство, найдя очередное хорошее место, отказывалось от него ради других: чистое озеро заняла Красота, расщелину дерева — Страх, крыло бабочки — Сладострастие... Досчитав до миллиона, Сумасшествие принялось искать. Первой была найдена Лень. Потом был услышан спор Веры с Богом, а о Страсти и Желании Сумасшествие узнало по тому, как дрожит вулкан... Эгоизм и искать было не нужно: он прятался в улье у пчел, и те выгнали непрошеного гостя. Сомнение сидело у забора, решая, с какой стороны ему спрятаться. Все были найдены: Талант — в свежей и сочной траве, Печаль — в темной пещере. Только Любовь найти не могли... Наконец Сумасшествие решило посмотреть в розовых кустах и, когда раздвигало ветки, услышало крик. Острые шипы роз поранили Любовь, и она ослепла. Сумасшествие принялось извиняться, молить о прощении, обещало Любви стать ее поводырем. С тех пор Сумасшествие водит Любовь за руку...
Люди называют тебя сумасшедшим, когда ты делаешь то, на что у них никогда не хватило бы смелости.
Человеку иногда надо вкусить немного безумия, чтобы освежить вкус к жизни.
A question that sometimes drives me hazy — am I or are the others crazy?
Вопрос, который ставит меня в тупик: сумасшедший я или все вокруг меня?You are entirely bonkers but I will tell you a secret, all the best people are.
Так и есть — с ума сошла, спятила, чокнулась!... Открою тебе секрет: безумцы всех умней.— This is either madness or brilliance.
— It's remarkable how often those two traits coincide. Everyone, stay calm. We are taking over the ship.
— Ты либо безумец, либо гений.
— Это две крайности одной и той же сущности.Being in a minority, even in a minority of one, did not make you mad. There was truth and there was untruth, and if you clung to the truth even against the whole world, you were not mad.
Если ты в меньшинстве – и даже в единственном числе, – это не значит, что ты безумен. Есть правда и есть неправда, и, если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен.Mothers are all slightly insane.
Все матери немножко помешанные.See madness, as you know, is like gravity. All it takes, is a little push!..
Безумие как гравитация — нужно только подтолкнуть.Что чокнутый, что влюбленный — это для медицины одно и то же.
Такие, как Вы, всегда правы, во всём, потому что живёте как положено, как предписано, но в этом и Ваша слабость — Вы не способны на безумство, Великое Вам не по плечу, а жизнь нельзя подогнать под выверенную схему…
Что, вас уже выпустили из сумасшедшего дома?
— Что ты несешь? Ты в своем уме?!
— Не знаю... должно быть в чужом...
Ничего не поделаешь... Все мы здесь не в своем уме... И я, и ты.
... вконец окосел... нет, от весеннего мартовского солнца.
Всё равно к кому ты попадешь, оба они — не в своём уме!
И почему все красавчики — такие психи?
— Как и за что я вас люблю?... А за то я вас люблю... Может быть, вы не хороши собой? Сердце у вас нехорошее, ум неблагородный... Вы знаете, что когда-нибудь я вас убью?
— Догадываюсь.
— И не потому убью, что разлюблю или приревную, а просто так, потому что тянет. Знаете, нам с вами вдвоём — опасно.
— Опасно!
— Очень, очень. Меня последнее время так тянет вас прибить! Понимаете, — изуродовать, придушить.
Да, Бред! Бред! Бред! Бред! Но это мой бред!
Гнев начало безумия.
Ira initium insaniae est.
Каждому человеку нужно какое-нибудь хобби — якобы с целью «выйти из стресса», — но ты-то прекрасно понимаешь, что на самом деле люди попросту пытаются выжить и не сойти с ума.
Иногда просто необходимо сойти с ума, чтобы привести в порядок чувства...
Дети наследуют безумие родителей.
Где та грань, которую нужно переступить, чтобы тебя считали сумасшедшим?
Как-то легче дышится, когда точно знаешь, что в мире есть другие такие же придурки. Моей крыше приятно съезжать в сопровождении чужих крыш, выбравших примерно то же направление движения.
Частичка безумия есть в каждом человеке. Особенно во мне. А безумие заразно.
Знаешь, любовь слишком переоценивают. У меня никогда не было подруги, и посмотри, как я счастлив. В перерывах между мелкими психическими срывами.
... и мы безумны, как безумен каждый, кто открыл для себя любовь.
Если тебя выписали из сумасшедшего дома, это ещё не значит, что тебя вылечили. Просто ты стал как все.
Мы разного безумия люди.
Не стоит мешать людям сходить с ума.
Мир не сумасшедший. Только люди.
Они приплясывали на улицах как заведённые, а я плёлся сзади, как всю жизнь плетусь за теми, кто мне интересен, потому что интересны мне одни безумцы, те, кто без ума от жизни, от разговоров, от желания быть спасённым, кто жаждет всего сразу, кто никогда не скучает и не говорит банальностей, кто лишь горит, горит, горит, как фантастические желтые римские свечи, которые пауками распускаются в звёздном небе, а в центре возникает голубая вспышка, и тогда все кричат: «Ого-о-о!»
(... я тащился за ними, как всю свою жизнь волочился за теми людьми, которые меня интересовали, потому что единственные люди для меня – это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен быть спасенным, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, кто лишь горит, горит, горит как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками света, а в середине видно голубую вспышку, и все взвывают: «А-аууу!»)
(Я люблю сумасшедших, таких, которые бешено хотят жить, бешено хотят говорить, бешено хотят спастись, которые хотят иметь все сразу, которые никогда не зевают и никогда не говорят банальностей, а всегда горят, горят, горят!)