Мы разного безумия люди.
Человек, чье сердце полно молчания, совсем не таков, как тот, чье сердце полно тишины.
Лил дождь, стояла тоскливая пора, когда женщины из одного сна уходят в другой, чтобы там кого-то убить.
Люди живут в своих мыслях, словно личинки. Только некоторые развиваются в бабочек и покидают кокон.
Критики похожи на студентов-медиков: они всегда считают, что писатель страдает той самой болезнью, которую они в данное время изучают.
Писатель же всегда болеет одной болезнью: болезнью крестословицы. Скрещивать слова. Умножать их на два. Что такое, по сути дела, книга, как не собрание хорошо скрещенных слов?
Подобно тому, как существуют талантливые и неталантливые писатели, существуют точно так же и читатели одаренные и бездарные.
Не тот прав, кто знает истину, а тот, кто свою ложь считает за правду.
Когда жизнь переворачивается с ног на голову, пропасть под ногами не становится небом.
Вам всё кажется, что за вас кто-то что-то решит, что ваше время ещё придёт. А ведь от вашего будущего одни рожки да ножки остались.
Будьте осторожны во сне! У нас говорят, что человек во сне каждую ночь забывает одного из тех, кого наяву любил...
Те, кто любил тебя до твоего успеха, после успеха тебя любить не будут. Славы и успеха люди не прощают.
— Знаете, каждый из нас похож на луковицу: под каждым елеем оказывается следующий; вы его снимаете и ожидаете увидеть бог знает что. Когда же добираетесь до конца, убеждаетесь, что в сердцевине ничего нет. Совсем ничего.
— Ничего? Вы говорите, ничего. Лук и вода. А слезы? Как же пролитые слезы? О них то вы и забыли!
Настоящее — это остановившаяся часть времени. Жизнь существует лишь в настоящем, где оно стоит. Хочешь доказательств? Пожалуйста: моё настоящее не может быть ничьим будущим.
Слова на людях растут как волосы... Слова, как и волосы, могут быть черными или каштановыми и даже втайне рыжими — красными. Но рано или поздно они побелеют, как волосы у меня и моих ровесников. Со словами можно делать что хочешь, но и они с тобой поступают как хотят.
Им случалось говорить по-коптски и по-еврейски, по-гречески и на латыни, по-грузински и по-сирийски или же молчать на всех этих языках.
Колорит твоего молчания зависит от того, о чём ты молчишь.
Кругом одно горе, и все мы в нем точно рыба в воде.
Как-то раз журналисты спросили его, как он может жить, имея на своей совести столько убитых и изуродованных людей, как он вообще может спокойно спать. Афанасий им коротко ответил:
— Надо просто привыкнуть к себе. Когда привыкнешь уже гораздо легче.