Дети наследуют безумие родителей.
Он действительно побывал на том свете, но не мог вынести одиночества и возвратился назад.
Много раз делал он отчаянные усилия сосредоточиться и снова вызвать Ремедиос, но та не повиновалась. Он искал ее в мастерской сестер, за опущенными занавесками окон ее дома, в конторе ее отца, но встречал только в своем сердце, и образ этот скрашивал его страшное одиночество.
... Он так пылко лез ей в душу, что, ища для себя выгоду, нашёл любовь, так старался овладеть её сердцем, что полюбил сам.
Вещи тоже живые. Надо только уметь разбудить в них душу.
(Всякая вещь — живая. Надо только суметь разбудить ее душу.)
— Он грустит, — ответила Урсула. — Ему кажется, что ты должен скоро умереть.
— Скажи ему, — улыбнулся полковник, — что человек умирает не тогда, когда должен, а тогда, когда может.
Секрет старости заключается в том, чтобы войти в достойный сговор с одиночеством.
(Благополучная старость — это умение договориться со своим одиночеством.)
Гораздо легче начать войну, чем кончить ее.
— Гадина! — крикнула Урсула.
Амаранта, начавшая складывать в сундук одежду, решила, что мать укусил скорпион.
— Где он? — испуганно спросила она.
— Кто?
— Скорпион, — объяснила Амаранта.
Урсула ткнула пальцем в сердце.
— Здесь, — сказала она.
Мир был ещё таким новым, что многие вещи не имели названия, и на них приходилось показывать пальцем.
Она тогда думала, что любовь убивает любовь, что в природе людей отказываться от еды, утолив голод.
Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник.
(Человек — вольная птица, пока мертвец не свяжет его с землёй.)
Её сердце из отвердевшего пепла не поддавалось самым сильным ударам повседневности, но уступило первому натиску ностальгии.
Однажды он разжег во дворе костёр из кукол Ремедиос, украшавших его спальню со дня свадьбы. Бдительная Урсула обнаружила, что делает её сын, но не смогла остановить его.
— У тебя сердце из камня, — сказала она.
— Причём тут сердце, — ответил он, — в комнате полно моли.
... литература — самая лучшая забава, придуманная, чтобы издеваться над людьми.
... дивное свойство — способность думать о прошлых радостях без горечи и раскаяния.
Прошлое — ложь, для памяти нет дорог обратно, каждая миновавшая весна невозвратима, и самая безумная и стойкая любовь — всего лишь скоропреходящее чувство.
(Прошлое — ложь, что у памяти нет путей назад, что все прежние весны ушли безвозвратно и что самая безрассудная и упорная любовь — всего-навсего преходящая истина.)
... тишина там была совсем новенькая, такая нетронутая, словно её перенесли из каких-то других мест, где никто ни разу ею не пользовался, и потому она ещё не научилась толком передавать голоса.
... у любви в минуты пресыщения гораздо больше неиспользованных возможностей, чем у желания.
... она отказалась от карточных гаданий, внушавших бесплодные надежды, и обрела тихую заводь, утешаясь чужой любовью.
В его мыслях о близких не было сентиментальности — он сурово подводил итоги своей жизни, начиная понимать, как сильно любил в действительности тех людей, которых больше всего ненавидел.
... одиночество рассортировало воспоминания, испепелило непролазные груды ностальгического мусора, которые жизнь накопила в моем сердце...
Не говори мне о политике, — отвечал ему полковник. — Наше дело — продавать рыбок.
Она вошла в старость с неумершей тоской по прошлому.
Но на самом деле за минувшие два года он свел последние счеты с жизнью, и даже старость была для него уже позади.
— Скажи мне, друг, за что ты сражаешься?
— За то, за что я и должен, дружище...
— Счастливый ты, что знаешь. А я вот только теперь разобрался, что сражаюсь из-за своей гордыни.
— Это плохо...
... борьбы не на жизнь, а на смерть между безграничной любовью и непреодолимой трусостью, в конце концов в этой борьбе восторжествовал неразумный страх...
Единственно действенный способ борьбы — это насилие.
... казалось, мир навеки утратил свою радость. В этом царстве сырости и безмолвия, похожем на рай до свершения первородного греха, <...> людей мучили давным -давно уже забытые воспоминания.
Они поняли, что главная, неодолимая страсть человека одерживает верх над смертью, и снова почувствовали себя счастливыми, уверившись, что они будут продолжать любить друг друга и тогда, когда станут призраками.
Для науки нет расстояний. Скоро человек, не выходя из дому, увидит всё, что творится в любом уголке земли.
Жители Макондо просто не успевали удивляться.