Наказание должно быть еще и устрашающим.
Люди жестокие. Они заслуживают строжайшего наказания.
... Наказание монетой иногда более действенно, чем обещание смертной казни.
— Что?.. Москва шутить не станет... — мрачно сказал Таманцев. — Каждому поставят по клизме... На полведра скипидара с патефонными иголками, — уточнил он.
— Ночевать ты будешь в этом помещении.
— Здесь? С живыми книгами! Почему?
— В наказание. Ты хотел сожрать одну из них.
— Но я едва не умер от голода и жажды! Потому что ты бросил меня одного.
— Это не повод поедать моих подданных. Даже мысленно!
Адарланский король мог отнять у них свободу, бросить на каторгу, издеваться, унижать, придумывать глупейшие состязания. Они не были невинными жертвами, но, даже будучи преступниками, они оставались людьми.
Обыватели редко бывают довольны своим положением. Редко и очень недолго. Позволь им получить чуть больше — и они тут же запросят еще. Надавай по рукам — обидятся и затаят злобу. И пусть до поры до времени страх будет держать их в узде, но рано или поздно чернь обязательно даст выход своему гневу. <...>
Лишь сочетание кнута и пряника может принести должный эффект. Главное, чтобы пряник не выглядел подачкой, а плеть окончательно не взбесила горожан
– Понимаете, Станислав Федотович, тут такая дурацкая история приключилась…
– Понимаю. С вами других и не бывает. Тридцать отжиманий.
– За что?! Я же еще ничего не рассказал!
– Так я еще и не рассердился. Просто хочу услышать максимально краткую и честную версию, а не ту, что ты успел сочинить.
Проклятие шло не от бога. Проклятие шло от него самого и было вскормлено лишь его собственными деяниями – и это было в равной степени применимо ко всем людям и ко всем постигающим их карам.
– У вас такой интересный характер, – едко заметила Мария, – как же вы умудряетесь договариваться со своими соседями и аристократией?
– Мой секрет прост: добрым словом и крепким кулаком всегда легче доводить важные слова до разума, нежели просто добрым словом.
– А людям нравится?
– А их кто-то спрашивает? Дай им волю – камня на камне не оставят. Безответственность развращает человека. А постоянное ощущение тёплых мужских рук на шее сильно стимулирует голову к продуктивной мыслительной деятельности. Понимаешь? Какие бы порядки ни вводили, они всегда будут работать только при условии, что за проступок будет неотвратимое и вполне адекватное наказание. А самой понятной и однозначной карой для большинства людей являются личные физические страдания и смерть. Это то наказание, которое уравнивает всех перед лицом единого порядка.
— Что случилось?
— Не знаю, сэр! Они прошли через К. П. П., и мы... мы...
— Говори, солдат.
— ... мы не смогли их найти. Они были там, а через секунду — исчезли. Простите, сэр! Я не знаю, что произошло! Такой хаос творился!
— Ты знаешь наш закон, сынок. Если вы не смогли защитить товарищей, так разделите их участь.
— Прошу, нет! Пожалуйста, не надо!
— К реке его!
— Нееет!!!
Я уже не помню, сколько раз бы в Нейтральной Зоне, и до сих пор вижу кошмары. Но думаю, мы все найдём то, что ищем — старания не будут напрасны. Правда, капитан в последнее время ведёт себя агрессивнее: чуть не убил «зелёного» бойца, поздно доложившего о прибытии. Тот, конечно, заслужил наказание, но капитан сделал всё, чтобы лишить парня зрения навсегда. Тут он ведёт себя по-другому: становится параноиком, будто за ним следят. Лучше его не выводить из себя.
Оплошал я, государь!
Вот те сабля, хочешь — вдарь!
Только больше тем Федотом
Мне мозги не скипидарь! Что дурак — не обессудь!
У меня иная суть!
Мне б куды-нибудь в атаку.
Аль на штурм куды-нибудь!..
— Ёлка, если станешь откалывать свои штучки, постарайся хотя бы не попадаться. А то стыдно будет. Сама знаешь, не за то вора бьют, что украл…
— …а за то, что даже этого сделать не сумел, — ехидно продолжил Лютик.
– Самолет – прекрасная вещь, – говорил полковник, не отрывая глаз от почтового мешка. – Я слыхал, он может долететь до Европы за одну ночь.
– Может, – сказал врач, обмахиваясь журналом.
Полковник заметил почтового инспектора среди людей, ожидавших, пока катер причалит, чтобы впрыгнуть на него. Инспектор прыгнул первым. Взял у капитана запечатанный конверт. Потом поднялся на палубу. Почтовый мешок был привязан между двух бочек с нефтью.
– Хотя летать на самолетах опасно, – сказал полковник. Он было потерял из виду почтового инспектора, но скоро снова обнаружил его у тележки торговца, уставленной яркими бутылками с прохладительными напитками. – Человечество должно расплачиваться за прогресс.
Ты можешь быть атеистом и не верить в богов, ты можешь быть нигилистом и не верить вообще ни во что, ты можешь быть эгоцентристом и верить только в самого себя, но берегись — боги способны наказать, даже если их на самом деле не существует. Наказание будет осуществлено либо руками людей верующих, либо обстоятельствами, ибо ты в высокомерном неверии своем не сможешь правильно понять и просчитать мотивации людей, а значит, правильно предвидеть или интерпретировать их поступки. Но и наказать боги умеют по-разному, например, приоткрыв на мгновение завесу над тем, чего, по твоему атеистическому убеждению, вовсе нет...
Немцы попытались отметить день рождения Гитлера. Опрометчиво. Нагло. Печально. Больно. Именно в такой последовательности и развивались события. Дед молодец.
— Изгнание — горькая чаша.
— Более сладкая, чем та, из которой ваш отец напоил детей Рейегара. И более добрая, чем вы заслуживаете.
— Я знаю, какое наказание положено за дезертирство, милорд. Я не боюсь умереть.
— Не побоишься и жить, я надеюсь.
Моя подруга ничуть не более агрессивна, чем любая женщина, вынужденная прерваться в самый неподходящий момент, но как вампир она практикует весьма скудный ассортимент наказаний за проступок: увечье или смерть. Причем выбирать, как водится, ей...
Ощущение полной безысходности предстоящего наказания давило на мозги сильнее любых опасностей.
Когда неверность вашу обнаружим,
И Англию и вас накажем в тот же час!
Пока еще не быть рогатым мужем во власти короля!
Вот так вот! Вуаля!
— Разве её время пришло?
— Что ты хочешь услышать?
— Я наказан?
— Ты же знаешь, что нет.
— Это жизнь… ты живёшь сейчас… и однажды… и ты умрёшь.
Идите в свои комнаты и не выходите, пока «битлы» снова не объединятся!
— Если ты была в моей голове, то знаешь, что я видел. Страдания. Каждый момент в пространстве и времени горит. Это должно прекратиться. И я остановлю это.
— И ты используешь меня, чтобы прекратить войну? Убив всех: и Далеков, и Повелителей времени. Тебя ждут серьезные последствия.
— У меня нет желания выжить.
— Значит, это твое наказание. Если ты сделаешь это, если ты всех убьешь, то это будет последствие.
— Это же хулиганство! Получите пятнадцать суток!.. Учтите, я буду жаловаться!.. Бить будете?
— Нет.
— А что?
— Вести разъяснительную работу.
Бо́рис, сегодня ты вёл себя очень плохо. А ты знаешь, что бывает с теми, кто ведёт себя плохо!
У тебя когда-нибудь появляется чувство, что тебя наказывают за твои грехи?
— Он получит выговор.
— Справедливо. Пусть оштрафуют. [выстрел] Или пристрелят, тоже вариант.
Не все бывает так, как должно быть. За проступками не всегда следует наказание. Бывает, что вора схватить не удается. Одни ведут жизнь достойно, другие лгут, обманывают, но их избирают. Кто-то останавливается, чтобы помочь попавшему в беду автомобилисту, а какой-то лихач сбивает его. Все непредсказуемо. Но важно то, как ты сыграл, какие карты сдал.
— Сомнения — это испытания, которым подвергает нас Господь.
— Когда я убил двух человек — мне ничего не сделали. А за любовь меня наказывают... Какое отношение это имеет к божьей воле?
— Это не имеет никакого отношения к воле Господа. Это козни и интриги людей.
Монарху надо быть выше обвинений в жестокости, необходимой для безопасности страны и собственной персоны. Это должно войти в плоть и кровь, чтобы, не дрогнув, нанести удар, даже по самым близким, если они виновны.
— Что такое?
— А это, товарищ лейтенант, вроде как тушенка...
— У кого взяли? У них? Немедленно верните.
— Да они добровольно...
— Добровольно? Двое суток ареста.
— За что?
— Пять суток!
— Да ведь я ж...
— Повторите приказание!
— Есть пять суток...
— Позор!
Главное в этом мире — оставаться человеком, а против любого хамства, рано или поздно, найдется надежный лом. Например, такое же хамство.
Верука жадиной была
В помойке место обрела!
Спускаясь в мусоропровод,Она друзей себе найдет! <...>
А кто ее избаловал?
Кто всем капризам потакал?
Кто мог ее так воспитать?
Кого виновным посчитать?
Так кто же это, наконец?
Родная мать, родной отец!
— Почему ты меня просто не убил?
— Ты не боишься смерти, ты её жаждешь. Твоё наказание должно быть более жестоким.
— Станешь пытать?
— Да. Но не твоё тело, а твою душу.
Когда зло остаётся безнаказанным, небеса смотрят на нас со стыдом… (Когда преступление остаётся безнаказанным — нарушается гармония мира. Мы тоже должны умереть, чтобы круг мести замкнулся.)
Знаешь, что делали в Древнем Риме, когда гость злоупотреблял гостеприимством?! Знаешь?! Ему отрезали ху* и приколачивали к воротам!
Знаешь, что мы с такими в детдоме делали? Накрывали одеялом и давалиии!
— Не смерть будет ему наказанием.
— А что же, что?
— Вечное мучительное существование.