Ты думаешь, что играешь в игру, хотелось мне сказать ей, но ты понятия не имеешь, что каждый шаг, который ты сделала прошлой ночью, был шагом, к которому я подтолкнула тебя.
Кошмар, сказала я Тамлину.
Я была кошмаром.
«Попробуем» было теперь его новым любимым словом.
Мне пришлось пожертвовать. Мне пришлось выпустить то, что скрывалось внутри меня, стать тем что Тюрьма не смогла распознать. Таким образом я... привязала себя к этому телу.
Не сейчас, говорила я себе с каждым мазком, с каждым движением, что я сделала за эти недели. Быстрая месть не поможет никому и ничему, кроме моей собственной разбушевавшейся ярости.
То, что вышло, не было тем, что вошло. — И рассмеявшись, Косторез положил кость на землю рядом с собой. — Как она прекрасна... молоденькая, как лань и еще более древняя, чем море. Как она называет тебя. Королева, какой когда-то была моя сестра. Ужасная и гордая; Прекрасная, как восход солнца зимой.
Что, если я расскажу тебе то, что гора, тьма и море нашептали мне, Лорд Кровопролития? Как они содрогались от страха, на том острове по ту сторону моря. Как они задрожали, когда она появилась. Она забрала что-то ценное. Она вырвала это зубами.
Принц Дагдан исполнял каждое желание и приказ своего близнеца. Как если бы он был клинком, которым она владела, чтобы прорезаться через мир. Он наливал ей напитки, предварительно нюхая их. Он выбирал лучшие куски мяса из блюд и аккуратно клал их на ее тарелку. Он всегда давал ей отвечать, и никогда не смотрел на нее с сомнением в глазах. Одна душа на два тела. И то, как они смотрели друг на друга, будто в безмолвном разговоре, навел меня на мысль о том, что они были... возможно, они были ка я. Даэмати.
— Ешь вдоволь, — сказал Эмрис. — Для повара нет более приятного зрелища, чем видеть, с каким наслаждением едят то, что он приготовил.
Откровенно говоря, она была одной из лучших моих работ, даже если ее бездушность была очевидна только мне.
Адарланский король мог отнять у них свободу, бросить на каторгу, издеваться, унижать, придумывать глупейшие состязания. Они не были невинными жертвами, но, даже будучи преступниками, они оставались людьми.
Если бы я рисовала этот двор так, как подсказывало мне мое нутро, то изобразила бы шипы, рвущие плоть, цветы, забирающие солнечный свет у растений, меньше их по размерам, и холмы, окрашенные в красный цвет.
Только имея глаз, можно видеть правильно.
Когда ты поймешь, я хочу, чтобы ты помнил, что для меня нет никакой разницы. Мои чувства к тебе никогда не изменятся. Я выбираю тебя. Я всегда буду выбирать тебя.
Я использовал свою силу, до тех пор, пока она не стала дымом в моих венах, и потом в дело пошли навыки с моих иллирийских тренировок, пока размахивание щитом и мечом не стало всем, что я знал, что я мог пустить в дело против полчищ врагов.
Свет и тьма. Жизнь и смерть. А к чему принадлежу я?
Второе место — прекрасное звание для первого неудачника.
Держать бокал, не имея возможности сделать ни глоточка, — худшую пытку трудно было представить.
Аэлина махнула рукой в сторону коробок с вкусностями на столе.
— Ты привезла шоколад, теперь ты мой новый любимый человек. <..>
— Ночь скоро, я проберусь сюда, и мы могли бы вместе поесть шоколадные конфеты, пока меня не вырвет.
— Мы такие изысканные, благородные дамы.
Прошлое потому и прошлое, что его не переиграешь.
— Принц, у нее не осталось надежды. Никакой надежды в сердце. Помогите ей. Если не ради нее самой, то ради ее... грядущих свершений. Они коснутся всех, включая и вас.
— Это каких же? — решился спросить Рован.
Эмрис не дрогнул под его взглядом.
— Она построит мир, который будет лучше нынешнего, — прошептал старик.
Не позволяй свету погаснуть в тебе.
Я — величайший пират всего континента, однако я боюсь очень многих. И страх позволяет мне до сих пор оставаться в живых.
Лучшая ложь — это ложь, приправленная правдой.
Какие у тебя красивые глаза... и какие злые!