Проклят
будь отец того кузнеца
что выковал железный топор
тот которым срубил дровосек
дуб сгодившийся на кровать
на котором зачат был дед
человека который вел
растреклятый автомобиль
тот в котором твоя мать
повстречалась с твоим отцом!
В мае 1944 года, ночью,
Я видел умирающего солдата.
Он лежал на деревянной полке
Ещё живой
И мучился от лихорадки.
Объятый пламенем бледной памяти,
Он всё плакал по матери, сестре, возлюбленной.
Между ним и мной
Лежала непреодолимая граница.
Было видно, как он корчится
В тени блеклого света,
В колышущихся огнях дня и ночи.
Госпитальное судно плыло в Восточно-Китайском море.
Он умирал,
Проклиная войну,
Отвергая гонорар, обещанный нам всеми богами,
Отвергал, чтобы умереть навеки.
(Человечность-человечность…
Этот прекрасный солдат
Уже не воскреснет.)
А где-то в далекой стране
Его святая смерть
Теперь сокрыта в книге с золотой каймой
Над книгой низкий голос и
Мягкая женская рука.
— Шоб ты издох! Шоб я видел тебя у гробу у белых тапках!
— Чтоб ты жил... на одну... зарплату!
Моё копьё тяжело, но жизнь — ещё тяжелее. Тот, кто вкусил яд богов, вкладывает всё горечь в слова.
Соль да вода всем вам в глаза. (Либо вариант «Вам плакать, а мне смеяться»)
Имя любимое оберегая, тебя в проклятьях моих обхожу.
И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья и любви!
Я умею прощать. Такими Бог создал людей. Мы способны проклинать, и мы способны прощать. Все зависит от нашего решения. Это равновесие.
Рисковать жизнью ради того, во что веришь — это благословение, а не проклятие.
Ничего не остается безнаказанным. Любое зло обязательно повлечет за собой расплату, которая будет более жестокой! Таков закон жизни! Возмездие существует и на земле и на небе! А проклятия падают на головы проклинающих…
День, когда люди вкусили запретный плод, стал днем их проклятия. Мы обрекли себя на вечный круг ненависти.
Загнивающее общество, окружившее нас, слепо ковыляло к неизбежному проклятью, не реагируя на наши предупреждения.
Некоторые считают интуицию даром, но она может стать и проклятьем. Этот голос взывает к нам из глубин, которые лучше оставить неизведанными. Это отголоски воспоминаний, которые никогда не умрут, как бы мы не старались их убить.
Не эстетические принципы художника вступают в противоречие с общественной моралью, а нравственные. Непонимание этого часто приводит к трагедии, даже если поводом был пустяк. Художник украл краски из магазина. Он уверен, что совершил аморальный поступок и навсегда погубил свою бессмертную душу. Как будто нравственность души – это хрустальный шар, который можно разбить легким прикосновением. Он впадает в отчаяние и окончательно опускается. Но тогда я ничего об этом не знал. Думал, что убиваю животных, потому что мне так нравится. Старался избегать главного нравственного вопроса: почему на мне лежит эта печать проклятия.
... Если подумать, сколько несчастий и страданий любовь приносит людям, то это никакой не дар, а страшное проклятие! Любовь — просто попытка людей избавиться от страха перед жизнью!
В слезах одних женщин таятся более горькие укоры, нежели в проклятиях других.
Благословения и проклятия работают одинаково. Если думать о них достаточно сильно, они станут реальностью.
Если я предам его [побратима], попытаюсь отнять хотя бы эту йотунову Деревлянь, не говоря уж о Киеве, меня проклянут боги и предки! Какой удачи вы ждете на пути предательства?
Из нас двоих, кто-то поднял на корабле бунт, и кажется, это был не я. А значит, мое слово будет дороже. Но впрочем, я должен быть тебе благодарен. Не предай ты меня и не брось на том острове, я был бы проклят вместе с вами.
Слезы бессчетные прольете вы; и Валар оградят от вас Валинор, и исторгнут вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Гнев Валар лежит на Доме Феанора, и он ляжет на всякого, кто последует за ним, и настигнет их, на западе ли, на востоке ли. Клятва станет вести их — и предавать, и извратит самое сокровище, добыть которое они поклялись. Все начатое ими во имя добра, завершится лихом; и произойдет то от предательства брата братом и от боязни предательства. Обездоленными станут они навек. Несправедливо пролили вы кровь своих братьев и запятнали землю Амана. За кровь вы заплатите кровью и будете жить вне Амана под завесой Смерти. Ибо, хотя промыслом Эру вам не суждено умирать в Эа, и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены и сражены будете — оружием, муками и скорбью; и ваши бесприютные души придут тогда в Мандос. Долго вам прибывать там, и тосковать по телам, и не найти сочувствия, хотя бы все, кого вы погубили, просили за вас. Те же, кто останется в Средиземье и не придет к Мандосу, устанут от мира, как от тяжкого бремени, истомятся и станут тенями печали для юного народа, что придет позже. Таково Слово Валар.
Народы обычно несут на себе куда дольше бремя проклятия, чем навлекшие на себя проклятие государи.
Каждый дар скрывает своё проклятие.
— Сбросим заклятье — заживём красиво! Ты сможешь себе сделать точно по мерке новый глаз.
— Такая боль иногда от старого...
Другие уводят любимых, -
Я с завистью вслед не гляжу.
Одна на скамье подсудимых
Я скоро полвека сижу.
<...>
И в тех пререканьях важных,
Как в цепких объятиях сна,
Все три поколенья присяжных
Решили: виновна она.
<...>
Я глохну от зычных проклятий,
Я ватник сносила дотла.
Неужто я всех виноватей
На этой планете была?
— Вы бы взяли?
— Взяла бы.
— И носили бы?
— Отчего не носить?
— Это и есть мой вопрос. Он был на жене, когда ее убили и я не сплю по ночам. Каждую ночь я виню себя в ее смерти. Я перешел несколько границ.
— Хотите услышать, что камень проклят, тогда ее смерть не ваша вина.
— Если бы я верил священникам, я бы исповедовался и попросил прощения, но я верю вам, мадам Боссуэл. У меня сын и бизнес, мне надо спать.
— Камень проклят. Проклятье прожигает мне ладонь.
— Она просто шагнула в канал. Я три дня останавливал ее, но она все равно это сделала.
— Она сказала, почему?
— Ничего внятного.
— А что невнятного?
— Она сказала, что цыгане изготовили гвозди для креста господня, вот почему мы прокляты навеки. Поэтому нужно кочевать, иначе вина нагонит тебя. <...> Потом её не стало. Я был влюблен в нее, Том. Никто не знал об этом. У меня сердце разрывалось, когда я ее доставал. Знаешь, твой дед ушел также — совершил самоубийство. Иногда такое передается в семьях. К черту семью, Том, нужно жить дальше. Ты цыган, нужно кочевать, иначе все это нагонит тебя.
— Гореть тебе в аду!
— В ад мне нельзя! У меня аллергия на серу, я там погибну!
Атон, Атон — дитя солнца!
Сойди, сойди же в наш подземный мир:
Мы нуждаемся в проклятых.
Спасение... Проклятие... И то, и другое бывает только после смерти.
— Мне жаль, что колдунья сделала это с тобой.
— Мерлин, не жалей ни о чем.
— Наверняка, можно что-то сделать, чтобы спасти тебя.
— Ты мне и так помог. Благодаря тебе, я почувствовала себя любимой...
Ты не знаешь слова «нет» — это проклятие Полдарков... или спасение.
Я проклят, мне некому поведать свою печаль.
Если тебя прокляли и ты обиделся, значит проклятие добилось своего.
Влюбиться... это как быть проклятым.
Гордость – проклятие воли, и у гордости, как у женщины, были свои маленькие хитрости.