Мне нравились маленькие дети. Многие из них вели себя плохо, но ни один не был окончательно испорченным. Маленькие дети — это единственная хорошая разновидность людей.
В его сердце вновь начала расцветать надежда — этот неуничтожимый сорняк человеческой души.
Есть множество толкований снов, самое известное – по Фрейду, но я всегда думал, что сны выполняют простую гигиеническую функцию, не более того: снами наша психика справляет большую нужду, всякий раз наваливая объемистую кучу. И у людей, которые не видят сны (или видят, но, проснувшись, не могут вспомнить), в каком-то смысле – ментальный запор. В конце концов, от кошмара есть только одна практическая польза: проснуться и осознать, что это – всего лишь сон.
… Когда что-то меняется у тебя в голове, то это почти всегда необратимо.
Никому не дано знать, что происходит в промежутке, отделяющем тебя прежнего от тебя настоящего. Никому не составить карту той части ада, где живут тоска и одиночество. Нет таких карт и быть не может. Ты просто… возвращаешься с другой стороны.
Или не возвращаешься.
Если хочется чашку сливок с сахаром, зачем тогда просить кофе?
Рэп — так это называют они. Вопли — вот как это называю я.
Не доверяй сильным мира сего, ибо они — и их правительства — поимеют тебя, даже если наступит конец света.
Кромешная тьма — идеальная сцена, на которой разум может разыгрывать свои фантазии.
Слезы могли размыть эту каменную твердость его характера не больше, чем единичный ливень очертания скалы.
Раз уж мы заняты безумным делом, то, наверное, надо делать его безумным образом.
Когда твой любовник начинает бояться «обидеть» тебя, он перестает быть твоим любовником.
Он был болен, и его пробуждение означало не выздоровление или его начало, а только короткую передышку.
В злобе с отвергнутой женщиной не под силу тягаться даже демонам ада.
Гордость – проклятие воли, и у гордости, как у женщины, были свои маленькие хитрости.