Ты ходишь к проституткам не из цинизма, о нет, – ты идешь к ним из страха перед любовью. Они занимаются с тобой сексом, ровно ничего не чувствуя, доставляют наслаждение, не причиняя душевной боли.
— Если она никогда не целовалась с мальчиками, то скорее всего она никогда не занималась сексом.
— Скажи это всем шлюхам, которые не хотят целовать меня в губы.
Продажные девки обходятся тебе дорого, но ты платишь, чтобы сэкономить самого себя. Ты слишком изнежен, чтобы еще раз влюбиться, со всеми вытекающими отсюда последствиями, как то: учащенное сердцебиение, бурные эмоции, внезапные разочарования, трагические вопли-и-сопли. Теперь для тебя самое романтичное приключение – это визит к ***ям!
Мы все — проститутки. Девяносто пять процентов людей согласились бы переспать с кем угодно за десять тысяч франков.
— Чувак, это древнейшая профессия. Я готов поспорить, что даже у кроманьонцев были пещерные проститутки, что-то вроде «рыба за секс».
— Ну так с такими раскладами получается, что древнейшая профессия — рыбак.
Можно поиметь кого угодно, вопрос в тарифе: вот Вы бы отказались сделать минет за миллион, за десять миллионов, сто миллионов? В большинстве случаев любовь лицемерна: красивые девочки влюбляются (они уверены, что искренне), как раз в тех типов, у кого тугой кошелек и кто способен устроить им сладкую жизнью. Разве они не похожи на шлюх?! Похожи!
К развлекательной литературе относятся примерно так же, как к проституции: осуждают, но пользуются.
Все платят за секс, просто шлюхи честно называют цену.
(Мы все платим за секс так или иначе, шлюхи хотя бы не дурят с ценой.)
... сеанс продолжается 45 минут, а если вычесть время на раздевание-одевание, неискреннюю ласку, обмен банальностями, то на чистый секс останется всего одиннадцать минут.
Чтобы починить машину, нужно нанять опытного механика. Чтобы построить дом, желательно иметь дело с опытным архитектором. Заболев, необходимо обратиться к опытному врачу. Так почему же физическая любовь не нуждается в опытных специалистах?!
Девочки ходят по этой Земле, трахаясь задаром, постоянно. Почему, стоит добавить сюда бизнес, и пацаны вроде тебя эту мысль на дух не переносят? А я тебе скажу. Потому что внезапно вы не владеете тем, что до этого считали своим.
Думаешь, проституткам нравится заниматься сексом в нерабочее время?
И так без конца, день за днем, месяцы и годы, живут они в своих публичных гаремах странной, неправдоподобной жизнью, выброшенные обществом, проклятые семьей, жертвы общественного темперамента, клоаки для избытка городского сладострастия, оберегательницы семейной чести – четыреста глупых, ленивых, истеричных, бесплодных женщин.
Считают так: свобода есть свобода!
Ну чем мы хуже зарубежных стран?!
И сыплют дрянь на головы народа,
И проститутки лезут на экран.
Что ж, там и впрямь когда-то многократно
Ныряли в секс, над чувствами смеясь.
Потом, очнувшись, кинулись обратно,
А мы как будто сами ищем пятна,
Берём и лезем откровенно в грязь.
Сперва я хотел заняться шлюхами и инвестировать в публичные дома. Я вращался среди политиков и со многими был знаком. Убедился, что лучше иметь дело со шлюхами, потому что у шлюх есть хоть какая-то честь и определенные принципы. С другой стороны, править из бардака не так удобно, как из ратуши. А править хотелось бы, как говорится, если не миром, то хотя бы округом. Древняя мудрость гласит: если не можешь их уничтожить, то примкни к ним.
У политиков, как и у проституток, дурная слава, но, спрашивается, к кому мы идем, когда нам приспичит?
Женщины, которых я убивал, были грязными… это мерзкие проститутки, пакостящие на улицах. Я просто немного очистил город от дряни — вот и все.
Не бывает интеллектуальных шлюх. Проституция – знак слабого интеллекта.
Шлюхи, как адвокаты и священники — берегут тайну своего клиента.
— Ты знаешь, что такое шлюха?
— Это кто борется за жизнь передком.
— Хотела бы я знать, где ты нахватался таких мерзостей, но в твоих словах много правды.
Вот вы говорите — воспитание. Как-то иду я по Тверской, стоят девушки легкого поведения. Узнали меня. Одна из них попросила автограф. «Как тебя зовут?» — спрашиваю. «Наташа». Я пишу на блокнотном листочке: «Милой Наташе...» А она: «Спасибо, Никита Сергеевич, я на ваших фильмах воспитывалась!» Вот такая история.
Но, знаете, уж очень это скучно и противно. Вроде тех мух, которых сейчас представлял господин артист. Слепились на секунду на подоконнике, а потом в каком-то дурацком удивлении почесали задними лапками спину и разлетелись навеки. А разводить здесь любовь?... Так для этого я герой не их романа. Я некрасив, с женщинами робок, стеснителен и вежлив. А они — здесь жаждут диких страстей, кровавой ревности, слёз, отравлений, побоев, жертв, — словом, истеричного романтизма.
She spreads herself wide open to let the insects in.
Sheleaves a trail of honey to show me where she's been.
She has the blood of reptile just underneath her skin.
Seeds from a thousand others drip down from within.
Oh my beautiful liar,
Oh my precious whore.
My disease my infection,
I am so impure.
Она открыта для всех мимо проходящих, чтобы впустить в себя насекомых.
Мёд обо всем говорящий, её след искомый.
И кровь пресмыкающихся у неё под кожей струится.
Семя тысячи рептилий внутри неё таится.
Моя прекрасная лгунья,
Любимая шлюха моя.
Ты моя инфекция,
И нечист я из-за тебя.Я не понимаю, почему проституция незаконна. Продавать — законно. Трахаться — законно. Почему же тогда трахаться за деньги — незаконно?
В моей деревне священник рассказывал про ад, когда я была маленькой. Он говорил про адское пламя, огненный дождь, пытки, которым подвергают грешников демоны. Мы с подружками потешались над ним — этот старик, что он знает? Но теперь я поняла, ад существует, там играют в карты, слушают Элвиса Пресли, а в дверях стоит Роман Петреску.
Бывают времена, когда и порядочная женщина хочет почувствовать себя проституткой, и наряд помогает ей в этом.
Фантасты в чудеса верят ещё меньше, чем проститутки в любовь. Это я так подумал, когда пришли к Мельникову. Вот только проститутки — они в любовь верят. Тихонечко, никому не говоря, но верят. Мечтают, что есть что-то, кроме потных толстых мужиков, которым требуется секс за деньги. Мечтают и боятся в это поверить.
Страна, на которую жалуются журналисты и проститутки – добропорядочная страна!
Вы знаете, что хочу сказать, проституция — это серьезное такое безобразное социальное явление. Ведь молодые женщины занимаются этим и в том числе в связи с тем, что они по-другому не могут обеспечить себе достойного пути. И это в значительной степени вина общества и государства.
В правильно организованном обществе проститутки так же нужны, как парламент. Нужно же куда-то сливать свободу самовыражения? Советский Союз погиб как раз потому, что боролся с конце существования с интердевочками, а не мировым империализмом. Когда в 1988 году на собеседовании в армии меня спросили, почему я хочу служить, я ответил старшему лейтенанту Кускову — командиру роты, что обожаю оружие, чувствую страшную силу, когда в руке автомат, и жду не дождусь момента, когда мы пойдем в наступление на Париж. Еще я сказал, что в Биаррице (это курорт во Франции) очень хорошие пляжи, и мы могли бы там все после наступления позагорать. Но Кусков сразу испугался, и меня определили во вторую батарею, где была зенитная ракетная установка чисто оборонительного назначения. Вот вам пример, почему рушатся великие государства.
— Кисуль, а я вот у тебя хочу спросить: тебе твой диплом Института культуры в постели с партнёром помогает? Ну вообще, вот так вот в конечном итоге, ты его в постель для удобства себе подкладываешь?
— Откуда Зинку по 88-ой в тюрягу упекли? С 5-го курса философского факультета!
Ни одна императрица не получала более блестящего образования, чем проститутки Массимо Трольо. Младшие, вроде маленькой Нинны Софии, были предметом самых тщательных забот. Мадонны — старшие проститутки — должны были воспитывать девиц более нежного возраста. Они купали их в молоке волчицы, потому что вода была запретна из-за заразных болезней, к тому же, как учил Массимо Трольо, молоко волчицы способствует развитию и препятствует старению. Девочкам протирали кожу слюной кобылы, чтобы тело не было дряблым и один день в неделю им приходилось спать в свинарнике рядом со свиньями, чтобы они выучились переносить любые, самые отвратительные запахи и самое неблагодарное общество.
— Я знала, что делаю. Хотела завоевать уважение.
— Не будь наивной, мужчины шлюх не уважают.
— Зависит от того, что считать уважением.
— Если не назовете имя организатора ограбления, значит, придется довольствоваться вами.
— Будешь одевать проституток, чтобы они выглядели как я? Тогда не завидую, у меня специфическая внешность.
Получается, от женщин ожидают проститутского поведения забесплатно, и это считается достойной игрой, в то время как настоящие проститутки являются объектом насмешек и отвращения.
Кофе, сигареты и шлюхи. Наверное, где-то есть фабрика, где их штампуют. Где-то неподалёку от Бульвара Разбитых Грёз.
А от мира, от Вселенной, от всего «прочего» они отвернуты и signum этого, закон этого, орудие этого, «ворота» и «замок» сей священной обители, и есть «стыд». — «Стыдно всех» — кроме «мужа»; то есть не касайся, — даже взглядом, даже мыслью, даже самым «представлением» и «понятием» — того, к чему ты, и каждый другой, и все прочие люди, весь свет — не имеете отношения: потому что это принадлежит моему мужу, и в целой Вселенной только ему одному. <...> Вообще семья — «страшное». В «черте», в магической черте, которую вокруг неё провёл Бог. Таким образом, «стыд» есть «разграничение». Это — «заборы» между семьями, без которых они обращаются в улицу, в толпу, а брак — в проституцию. То есть нашу, — уличную и торговую. Так называемая в древности «священная проституция», наоборот, и была первым выделением из дикого беспорядочного общения полов нашего «священного брака», «церковного брака», «непременно церковного». Без «священной проституции» невозможно было бы возникновение цивилизации, так как цивилизация невозможна без семьи. Внесение «священства» в «проституцию» и было первым лучом пролития «религии» в «семью». Уже тем, что она была именно «священная», она отделилась от «обыкновенной» проституции и затем продолжала все «отделяться» и «удаляться», суживаясь во времени и лицах, пока перешла сперва в «много-женный» и «много-мужний» (полиандрия) брак и, наконец, в наш «единоличный церковный брак». «Измены» в нашем браке суть атавизм полигамии и полиандрии.
«Стыд» и есть «я не проститутка», «я не проститут». «Я — не для всех». Стыд есть орган брака. <...> Стыдом брак действует, отгораживается, защищается, отгоняет от себя прочь непричастных.
Он не хочет платить, поэтому хочет понравиться.
Визит к проститутке — не более чем своего рода подпись на заранее заготовленном бланке; даже утратив невинность, я «новым человеком» не стану.