Если есть мать, её нужно видеть как можно чаще! Тогда всё остальное ни хрена не страшно.
— Я не от тебя, мам, уезжаю, я от себя уезжаю.
— Нехорошо так, Кисуль. Ведь мы ж с тобой... подружки.
— Так и государство тебе не враг, Танька. Когда оно цены повышает «по желаниям трудящихся», ты же не возражаешь? Не начинаешь торговаться?
— Кисуль, а я вот у тебя хочу спросить: тебе твой диплом Института культуры в постели с партнёром помогает? Ну вообще, вот так вот в конечном итоге, ты его в постель для удобства себе подкладываешь?
— Откуда Зинку по 88-ой в тюрягу упекли? С 5-го курса философского факультета!
— Вот если на нас, потаскух, интердевочек, валютных проституток, вот так со стороны посмотреть, — кто у нас самый умный? А кто у нас самый хитрый? А кто у нас самый жадный? Девочки-лимитчицы.
— Ах вы мышки мои серенькие, зайчики мои провинциальные. Через несколько лет у них уже своя машина, квартира, прописка куплена, капусты навалом... Пока я, коренная дура, рот раскрываю, они уже самый лучший кусок хавают.
— У нас жены с мужей вот за это вот самое денег не берут...
— Правильно! Но жена всегда стоит дороже?
— Ну ты хоть любишь его?
— Мам, ну не смеши ты меня, если надо будет — полюблю.
— Танька, доченька! Но это же значит — торговать собой!
— Жить в постоянном вранье... Слышим одно. Видим другое... Я лгу. Ты знаешь, что я лгу. Я знаю, что ты знаешь... Но я продолжаю, лгать, а ты делаешь вид, что мне веришь! Что само по себе тоже ложь... И так повсюду. Во всем. Надоело!..
— Когда Куприн и Вертинский вернулись на родину, они до конца жизни свою эмиграцию считали трагической ошибкой.
— Сравнила! Если бы они прошли мое оформление на выезд, я еще не знаю — вернулись бы они или нет.
— Я женщина или где?
— Или кто!
— Или что.