Судьба дарит нам то, о чём мы уже долго мечтаем, лишь тогда, когда мы уже научились без этого жить.
(Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.)
К развлекательной литературе относятся примерно так же, как к проституции: осуждают, но пользуются.
Политики упрекают поэзию в том, что она далека от жизни; но поэты могли бы заметить политикам, что их политика нередко еще дальше от жизни.
В политике не играют, а только без перерыва тасуют карты.
Мечтатель сильнее всего ощущает реальность: слишком часто он падает с неба на землю.
Когда у нас говорят «Икс талантлив», то невольно представляют себе также определенную меру глупости, которую позволено иметь Иксу.
Людей и народы заставляют делать выводы из былого; между тем лишь то, что будет, что предстоит сделать сейчас, объяснит нам, что, собственно, было и какое имело значение.
Уважение и любовь — капиталы, которые обязательно нужно куда-нибудь поместить. Поэтому их обычно уступают в кредит.
Пристрастность не исключает правоты. Гнев — плохой советчик, но какой проницательный аналитик!
Вы хотите быть честным по отношению к жизни? Но жизнь такая свинья, она все равно вас надует.
Женщины и государственные мужи любят ставить нас перед свершившимся фактом, — часто по глупости, еще чаще из хитрости.
Людям нередко кажется, будто большая правда лежит по соседству с большей неприятностью.
Забравшись на крышу, не отбрасывай лестницу.
Свое личное фиаско он повернул так, чтобы стать жертвой политического режима.
Критик — человек, продавший свой аппетит.
Когда-то я страшно завидовал людям, не отвечавшим на мои письма: я считал их существами высшей породы.
Польские литераторы не читают меня — а я не читаю их. Их приговор единодушен? Мой тоже.
Право на фразу (очень старую) о непреодолимых барьерах между людьми имеет лишь тот, кто пытается эти барьеры преодолеть.
Полемизировать с человеком, который стоит на твоей прежней точке зрения, — в этом есть что-то смешное, как при встрече с новым мужем своей бывшей жены.
Наказание, когда оно наконец настигает виновного, кажется обычно несправедливостью. Господь Бог действует инкогнито.
Господь сотворил мир и сбежал.
Где двое мирятся, третий оказывается в дураках.
Послушай-ка, друг: чтобы тебя развлечь, я расскажу о последней своей неприятности.
Если тысяча людей говорят одно и то же, то это либо глас Божий, либо грандиозная глупость.
И в стиле встречаются четырехконечные листики клевера — их я предпочитаю цветочкам.
Чем непрактичнее человек, тем более падок он на мелкие выгоды.
Зло, как правило, мстит за себя, но добро не обязательно вознаграждается. Зло гораздо последовательнее.
Идеалы служат для шантажа. И благодаря шантажу живут.
Бога ради, не пишите такой чепухи, иначе я возомню себя гением!
Быть искренним — это искусство.
Реформа исповеди: попробуйте вспомнить только о добрых своих поступках!
Судьба дарит нам то, о чём мы уже долго мечтаем, лишь тогда, когда мы уже научились без этого жить. (Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.)
Не считая краешка текущего мгновения, весь мир состоит из того, что уже не существует.