Сердцу не прикажешь. но у вас есть еще голова, так воспользуйтесь ею!
Любовь похожа на песочные часы, наполняя сердце и опустошая рассудок.
Чтобы сохранить ясный рассудок, необходимо каждый день определённую часть времени посвящать исключительно себе, собственным интересам.
Богам смешны попытки людей сохранять рассудок перед лицом неизбежной смерти.
Зачастую вера означает смерть рассудка.
Когда сердце борется с рассудком, рассудок редко бывает победителем.
(Когда сердце спорит с разумом, то последний редко оказывается победителем.)
У сердца такие доводы, которых рассудок понять не может...
С помощью рассудка невозможно объяснить себе то, что так понятно сердцу.
Иногда нужно заглушить в себе зов сердца, поступить, как велит рассудок...
Сердце рассуждает по-своему, рассудком его не понять.
Le coeur a ses raisons que la raison neconnait pas.
В любви теряют рассудок, в браке же замечают эту потерю.
Я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины рассудка.
Любые достаточно сильные стрессы, позитивные или негативные, равно способны искалечить наш рассудок и даровать нам идеи и способности, которые мы не можем обрести никаким иным способом.
Как легко ошибиться, если судишь других по себе.
Религия — средство для сохранения рассудка.
Религия — в большей степени вопрос рассудка, чем эмоций.
Я ещё могу примириться с грубой силой, но грубая, тупая рассудочность совершенно невыносима.
У толпы есть глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же памяти.
На память свою жалуется всякий, на рассудок — никто.
– Наша память состоит наполовину из личных воспоминаний, наполовину – из памяти общества, в котором мы живем, – продолжал Тэнго. – И эти половинки очень тесно взаимосвязаны. Коллективная память общества и есть его история. Если ее украсть или переписать, заменить на протез, наш рассудок не сможет нормально функционировать.
Рассудок ничего не может созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание.
Сон лилея, лиловеет запад дня.
Снова сердце для рассудка западня.
Только вспомню о тебе — к тебе влечёт.
Знаешь мысли ты мои наперечёт.
И хочу иль не хочу — к тебе без слов
Я иду... А запад грустен и лилов.
Женщины такие безрассудные создания.
Молодость — это постоянное опьянение, это горячка рассудка.
Лишаются рассудка — кто влюбившись,
Кто подчинив сокровищам мечты,
Кто глупостями магии прельстившись,
Кто возомнив, что звёзды с высоты
Хватать нетрудно, кто вооружившись
Софистикой, а кто свои холсты
Малюя; надобно сказать при этом,
Что больше прочих не везет поэтам.
От ума до рассудка гораздо дальше, чем полагают.
Пусть Лора следует голосу своего сердца! Почему каждый наш поступок должен быть десять раз перевернут на сковороде рассудка, как блинчик?
Любовь — это вещь эмоциональная, и, будучи таковой, она противоположна чистому и холодному разуму. А разум я, как известно, ставлю превыше всего. Что касается меня, то я никогда не женюсь, чтобы не потерять ясности рассудка.
— Не наша забота и не наша ноша знать, почему мы делаем это.
— Не знал, что обладать рассудком – ноша.
Умом он понимал, что дошутится, но ему было весело. Вроде бы ничего хорошего ему будущее не обещало, совсем наоборот, но он еще чувствовал в руках тепло ее тела и ничего не боялся. То, что их так тянуло друг к другу вопреки судьбе и рассудку, казалось важнее и рассудка, и даже судьбы.
Да, да, в тот день мое прекрасное сердце целых полчаса боролось с рассудком. Как в трагедиях Пьера Корнеля, поэта-лауреата: долг борется с сердечным влечением. Только у меня наоборот: сердечное влечение боролось с рассудком и долгом. Сердце мне говорило: «тебя обидели, тебя сравняли с гов***. Поди, Веничка, и напейся. Встань и поди напейся, как с***». Так говорило мое прекрасное сердце. А мой рассудок? — он брюзжал и упорствовал: «ты не встанешь, Ерофеев, ты никуда не пойдешь и ни капли не выпьешь». А сердце на это: «ну ладно, Веничка, ладно. Много пить не надо, не надо напиваться, как с***, а выпей четыреста граммов и завязывай». «Никаких грамм! — отчеканивал рассудок. — если уж без этого нельзя, поди и выпей три кружки пива; а о граммах своих, Ерофеев, и помнить забудь». А сердце заныло: «ну хоть двести грамм. Ну… ну, хоть сто пятьдесят…» и тогда рассудок: «Ну хорошо, Веня, — сказал, — хорошо, выпей сто пятьдесят, только никуда не ходи, сиди дома». Что ж вы думаете? Я выпил сто пятьдесят и усидел дома? Ха-ха. Я с этого дня пил по тысяче пятьсот каждый день, чтобы усидеть дома, и все-таки не усидел. Потому что на шестой день размок уже настолько, что исчезла грань между рассудком и сердцем, и оба в голос мне затвердили: «Поезжай, поезжай в Петушки! В Петушках — твое спасение и радость твоя, поезжай.»
Как ужасно, когда нельзя доверять собственному рассудку.
Здравый рассудок успокаивает, но безумие — интереснее.
Смешная вещь этот рассудок. Теряешь его незаметно и не понимаешь, что его уже нет.
Нет смысла доводить себя до безумия стараниями это безумие избежать. С тем же успехом можно покориться судьбе, а здравый рассудок поберечь на потом.
Здравомыслие — это безумие в хорошем применении.
Наверное, было бы ошибочным полагать, что существует некий предел ужаса, который способен испытать человек. Наоборот, создаётся стойкое впечатление, что кошмар нарастает в геометрической прогрессии, когда тьма всё сгущается, ужасы множатся, одно несчастье влечёт за собой другое, ещё более страшное и безысходное, пока тебе не начинает казаться, что весь мир погрузился во мрак. И, может быть, самый страшный вопрос в данном случае таков: сколько ужаса может выдержать человеческий рассудок, оставаясь при этом здоровым и твёрдым? Понятно, что в самых ужасных событиях есть своя доля абсурда в стиле Руба Голдберга. В какой-то момент всё начинает казаться смешным. Видимо, это и есть та поворотная точка, когда чувство юмора принимается восстанавливать свои позиции.
Самая добродетельная женщина — та, которую природа сотворила самою страстною, а рассудок сделал самою холодную.
Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка...
Хозяин своих страстей — раб своего рассудка.