Окончательно соскучившись, мы перестаём скучать.
Нам легче полюбить тех, кто нас ненавидит, нежели тех, кто любит сильнее, чем нам желательно.
Вернейший способ быть обманутым — это считать себя хитрее других.
Мы не можем вторично полюбить тех, кого однажды действительно разлюбили.
Разлука ослабляет легкое увлечение, но усиливает большую страсть, подобно тому как ветер гасит свечу, но раздувает пожар.
Любовь одна, но подделок под неё — тысячи.
Перестав любить, мы радуемся, когда нам изменяют, тем самым освобождая нас от необходимости хранить верность.
Нет вернее средства разжечь в другом страсть, чем самому хранить холод.
Чтобы оправдаться в собственных глазах, мы нередко убеждаем себя, что не в силах достичь цели; на самом же деле мы не бессильны, а безвольны.
Тот, кого разлюбили, обычно сам виноват, что вовремя этого не заметил.
Постоянство в любви бывает двух родов: мы постоянны или по тому, что всё время находим в любимым человеке новые качества, достойные любви, или же потому, что считаем постоянство долгом чести.
Нам следовало бы удивляться только нашей способности чему-нибудь ещё удивляться.
Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смело делать глупости.
Не замечать охлаждения людей — значит мало ценить их дружбу.
Как бы ни была редка истинная любовь, истинная дружба встречается ещё реже.
Другой вариант:
Как ни редко встречается настоящая любовь, настоящая дружба встречается ещё реже.
Скрыть наши истинные чувства труднее, чем изобразить несуществующие.
Ложь иной раз так ловко прикидывается истиной, что не поддаться обману значило бы изменить здравому смыслу.
Все, что посылает нам судьба, мы оцениваем в зависимости от расположения духа.
Чтобы стать великим человеком, нужно уметь искусно пользоваться всем, что предлагает судьба.
Опаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.
Упрямство рождено ограниченностью нашего ума: мы неохотно верим тому, что выходит за пределы нашего кругозора.
В то время как люди умные умеют выразить многое в немногих словах, люди ограниченные напротив, обладают способностью много говорить — и ничего не сказать.
Говорить всего труднее как раз тогда, когда стыдно молчать.
Уму не под силу долго разыгрывать роль сердца.
Ум всегда в дураках у сердца.
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду. Мы и сами постоянно утаиваем её от себя.
Брак — единственная война, во время которой вы спите с врагом.
Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра.
Зло, как и добро, имеет своих героев.
Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держать себя в новом положении.
Дальновидный человек должен определить место для каждого из своих желаний и затем осуществлять их по порядку. Наша жадность часто нарушает этот порядок и заставляет нас преследовать одновременно такое множество целей, что в погоне за пустяками мы упускаем существенное.
Страсти — это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны.
У нас у всех достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего.
Люди не только забывают благодеяния и обиды, но даже склонны ненавидеть своих благодетелей и прощать обидчиков.
Слишком лютая ненависть ставит нас ниже тех, кого мы ненавидим.
Все жалуются на свою память, но никто не жалуется на свой ум.
На память свою жалуется всякий, на рассудок — никто.
Примирение с врагами говорит лишь об усталости от борьбы, о боязни поражения и о желании занять более выгодную позицию.
Суждение наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.
Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто её видел.