Главное слово за старшим братом.
Жили-были три маленьких брата. Они очень любили друг друга. Также братья очень любили играть в песочнице. Но у них были разные способности и желания; из-за этого они играли по очереди.
Рано утром первый брат выходил во двор и шёл к песочнице. Когда два других брата выходили гулять, они видели такую картину: первый их брат самозабвенно строит из песка замки и дворцы, города и мосты. Он настолько бывал поглощён этим занятием, что не замечал ничего вокруг, даже вышедших из дома братьев. А те, тихо, чтобы не мешать своему любимому брату наслаждаться процессом созидания, сидели в сторонке и наблюдали за этим таинством рождения красоты.
Но вот свободного места в песочнице не оставалось, и лишь тогда первый брат замечал своих родных, наблюдающих за ним, братьев.
— Посмотрите, что я сделал! — кричал он с гордостью и восторгом.
Братьев же радовали не столько сами замки и дворцы, сколько то счастье, которое получил их брат от этого занятия. Но тут в глазах второго брата загорались искорки, и всем уже было понятно, что сейчас будет.
У второго брата с собой был холщёвый мешочек. Он осторожно, чтобы ничего не сломать, пробрался в самый центр песочницы и начинал доставать из мешочка машинки, солдатиков, веточки, становившиеся деревьями и кораблики. И уже через несколько минут вся песочница была наполнена жизнью. Аккуратно ступая между песочных строений, второй брат разыгрывал на этой небольшой территории трагедии и драмы, выстраивал сцены счастья и горя. Он жил в этом песочном мире почти весь день, а другие его браться наблюдали за ним и поражались той фантазии, с которой из простых фигурок можно разыгрывать такие непредсказуемые события.
Но вот, когда день близился к концу, второй брат замечал, что его любимые братья начинали скучать. И его любовь к ним не могла ему позволить больше занимать песочницу. И тогда он собирал все свои фигурки в мешочек и звал третьего брата.
А неудержимой страстью третьего брата было разрушать. Два брата отходили в сторонку и издалека наблюдали, как третий начинал своё представление, не менее восхитительное, чем первые два. Сначала он брал с земли камень и кидал его в самую большую песочную башню. Та рассыпалась, покрывая песком мелкие сооружения. Потом он бросался в песочницу и падал своим телом на дома и мосты, давя их. Но тут же вскочив, он начинал танцевать в песочнице, подбрасывая над собой то, что только что было замками и дворцами. А два его брата прыгали в стороне и хлопали в ладоши от того фейерверка, который делал их брат. Это было самое шумное и весёлое зрелище за весь день.
Разровняв песок в песочнице, третий брат обращался к первому:
— Завтра, дорогой мой брат, ты можешь снова заняться своим любимым делом, а мы, как и сегодня, будем ждать своей очереди.
Укладываясь спать, каждый из братьев думал: «Как хорошо, что нас трое и как хорошо, что мы можем дать друг другу возможность заниматься тем, что ему больше всего нравится!»
Так много зла делается в мире во имя братства, что будь у меня родной брат, я бы назвал его двоюродным.
— Ну, здравствуй, дурила.
— Брэд!?
— Мне стало интересно, как ты узнал про журналы, тогда я провел расследование. Угадай, что я нашел?
— Может, свой мозг?
— Да, я нашел свой… в смысле… что!? Нет! Я обнаружил кое-что дьявольское, кое-что подлое, кое-что…
— Уверен, что не мозг? Ты точно описываешь свой мозг.
— Я нашел ЭТО!
Брат, если мир тебя не любит, тогда мир — мой враг.
Эй, Дрейвен! Мама сказала, что усыновила тебя!
— И ты говоришь мне думать о хорошем! Ты говоришь мне быть благодарной! За что я должна быть благодарна?
— Ну, по крайней мере, у тебя есть младший брат, который любит тебя...
Брат может не быть другом, но друг — всегда брат.
— И так, вас интересует Оазис Плейн?
— Так точно!
— Скажу сразу: мы приветствуем клиентов любой расы, религии, цвета кожи и... ориентации.
— Мы братья!
— О чём ты думаешь... Этого я никогда не мог понять. Поэтому я всегда боюсь того, что ты можешь сделать.
— Вот что ты думаешь обо мне... Но не волнуйся, Гил. Если однажды я и сделаю что-нибудь такое, это будет только ради тебя.
— Я ждал этого дня не меньше тебя. Ты мой брат, мой друг. Временами я могу завидовать, но никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя.
— Спасибо.
— А теперь поцелуй меня.
— Прекрати. Как я выгляжу?
— Как царь.
Может, потому что я старший брат, но знаешь, для меня ты всегда был сопливым пацаном, которого я наставлял на путь истинный. А теперь мы оба знаем, что ты вырос. Ты повзрослел настолько, что поверил в меня. Поверить в тебя — меньшее, что я могу сделать.
— Знаешь... я практически вырастил своего брата. Я заботился о нём так, что многим людям никогда не понять, и я всё ещё люблю его. Но я убью его, потому что так надо, и я должен.
— Или потому, что так повелел Бог?
— Да. С самого начала Он знал, как всё закончится.
— И ты сделаешь всё, что прикажет тебе Бог.
— Да, потому что я хороший сын.
— Приятель, поверь тому, кто знает — это тупик.
— Ты знаешь лучше, чем мой отец? Ты — ничтожный человечишко. С чего ты взял, что можешь выбирать?
— Потому что я верю, что сам могу распоряжаться своей ничтожной жизнью.
— Это опасно. Тебя могут ранить.
— Как и тебя.
— В какую бы идиотскую историю ты не ввязался, я не отпущу тебя одного и точка.
— Я не понимаю, почему ты это делаешь?
— Потому что ты все еще мой брат.
— Я чувствовал связь с тобой с самого начала. Родственный дух, скажем так. Мы с тобой очень похожи.
— Точно. Не считая того, что я не убивал своего брата.
— Ты своего спас. Почему?
— Потому что от семьи не отказываются... никогда.
Брат для меня — это всё! Кроме него у меня никого нет. Я не смогу без брата.
— Это всю жизнь так с самого детства длится. Денисочке все самое лучшее, потому что он маленький. А Вовочке — шиш с маслом! «Володенька, хочешь мопед на восемнадцать лет? Вот тебе болтик — отведай. Потому что мы сейчас Денисочке покупаем велосипедик и отправляем Денисочку на море, отдыхать перед школой». «Володенька, хочешь мы поможем тебе с квартиркой? Прогуляйся в вагину! Потому что это наследство Денисочки. Он у нас младшенький!» Ему когда двадцать лет было, знаешь, че он устроил? Он с моей девушкой... на кожаной флейте сыграл.
— Он музыкант?
— Да в Роттердам он с ней съездил.
— Гастролировал?
— Сука, ты тупой, что ли?! На рота он ей накинул, на рота!
— Наталье Петровне?!
— Да причем здесь она, Мухич? До нее еще это было... была там эта одна... шаболда. Галя «Два Смычка».
— Скрипачка?
— С-с... ху... Да, скрипачка. Лауреат международных конкурсов, бл*дь.
Скажу пару слов о Шенноне: у него красивая душа, красивые руки и красивый брат.
Вот такая у меня семья, в которой скоро станет больше на одного человека. Брат или сестра. Занятно. Когда у него или у неё случится первый поцелуй, у меня уже будет вставная челюсть… Куда катится мир?..
— Если честно, после всего, что было, ты относишься ко мне так, будто моё место за детским столиком.
— Сэм, я не буду извиняться за то, что защищаю тебя.
— Вот, значит, что ты делаешь, по-твоему?
— Помнишь, что случилось в последний раз, когда нам достались билеты в первом ряду на шоу Михаила и Люцифера? А я помню. Ты умер и попал в ад. И, видишь ли, в этот раз не Апокалипсис ищет нас, а мы — его. Мне плевать, что будет со мной, всегда так было. Но мне не плевать на то, что будет с моим братом.
— Дин, мы отправимся в это место и спасём Джека и маму. Вместе. И если что-то случится, мы справимся с этим вместе. А если мы умрём... то тоже вместе.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я был сыном. И братом, как и ты. Младшим братом. Я очень любил своего старшего брата, практически боготворил. И как-то я пришёл к нему, и умолял встать на мою сторону. А Михаил отвернулся от меня, назвал выродком, монстром и в ад изверг меня. И всё лишь потому что я был другим, я жил своим умом.
Самое важное для меня в жизни? Мой брат Шеннон, он — любовь всей моей жизни.
— Я поехал потому, что я твой брат и ты меня любишь.
— Первое верно.
Братья и сестры — естественные враги, как англичане и шотландцы, или уэльсы и шотландцы, или японцы и шотландцы, или шотландцы и другие шотландцы. Чертовы шотландцы! Изгадили всю Шотландию!
Чудеса прекрасны, а утешить брата, помочь другу подняться из глубины страданий, простить врагу его заблуждения — это величайшие на свете чудеса.
Мы расскажем вам историю двух братьев — Ферранте и Ипполито. Судьба уготовила им обоим очень много невероятных приключений, в те времена, когда мир был совсем маленьким, а казался таким огромным. Во времена, когда в мире, как и теперь, царили ненависть и любовь, богатство и нищета.
— Чендлер, ты же единственный ребенок в семье, братьев и сестер нет?
— Нет, но есть воображаемый друг, которого мои родители любят больше.
— Зачем ты пытаешься свести вместе семью, когда очевидно, что часть её сломана?
— Для меня точное определение слова «сломан» предполагает, что что-то можно починить. У меня целая вечность для выполнения единственной задачи — спасения моего брата. Если я сдамся, тогда скажи мне, для чего я нужен своей семье, самому себе, твоему ребёнку?
— Даже, если бы это заняло 20 лет или около того, я бы был в порядке.
— Еще 20 лет?! Я бы сошла с ума.
— Зная, что ты здесь за меня борешься, зная, что ты меня так любишь.
Но стукачу, и палачу,
и трусам, и кастратам
не то что даже не хочу -
я не могу быть братом.
Меня к борьбе не надо звать.
Я умер бы за братство,
но братство с кем — желаю знать,
желаю разобраться.
Я твой брат, Дин. Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить с кем-то о чем-то, этот кто-то у тебя уже есть рядом.
Так ты мне отплатил!? Когда все желали твоей смерти — я сохранил тебе жизнь! Ты обидел меня, брат... Так ты мне отплатил за мою любовь!?
... иногда его охватывало ощущение, которое он испытывал, когда бродил по улицам Стамбула: ощущение того, что все несчастные – братья.
Удача проснется — увидишь, что чужие стали родственниками и братьями. Но если удача заснет, родственники и братья станут чужими.
— Мармион мой брат, если он попросит, я пойду за ним хоть в ад.
— Вам и так гореть за это в аду.
— Я уже бывал там, миледи, больше он меня не пугает.
— Он ещё там.
— Сэм, нет.
— Дин пусти. Он ещё там!
— Дом горит, это самоубийство.
— Плевать!
— Мне нет!
— На секунду мне показалось, что ты дашь мне утонуть.
— На секунду мне тоже так показалось.
— Ты убиваешь галла, чтобы спасти того, кого ненавидишь?..
— Я спас Спартака, я спас своего брата!
— Ты подвел его.
— Один раз.
— Три раза.
— Один! Я совершил одну ошибку — поклялся дать Альфреду год службы.
— Ты отдал всю жизнь.
— Вторую клятву я принес, потому что не было выбора.
— Выбор есть всегда.
— После битвы при Этандуне, когда Рагнар попал в плен к Альфреду, он был отправлен на север освободить меня из рабства.
— Я знаю.
— Рагнар спас меня. Затем мы отправились за Гизелой и там я убил священника. А Рагнар не помешал этого сделать. И потому, раз я был в ведении Рагнара, Альфред обвинил его. Он был готов судить его и казнить. Мне оставалось либо дать новую клятву Альфреду, либо отдать жизнь брата.
— И Рагнар не знал?... [Брида целует Утреда] Это от Рагнара. И от меня.
Когда у тебя есть старший брат, это ужасно, потому что ты всегда знаешь, как ты будешь одет через полгода.