В больнице в одной палате лежали два тяжело больных человека. Один лежал у окна, а кровать другого располагалась у двери.
— Что там видно в окне? — как-то спросил тот, что лежал у двери.
— О! — оживился первый. — Я вижу небо, облака, напоминающие зверюшек, озеро и лес вдалеке.
Каждый день лежащий у окна рассказывал своему соседу о том, что происходит за окном. Он видел лодку, рыбаков с огромным уловом, детей, играющих на берегу, юных любовников, держащихся за руки и не сводящих друг с друга сияющих глаз.
В то время как он наблюдал все эти удивительные события за окном, его соседа мучила глухая злоба. «Это несправедливо, — думал он. — За какие такие заслуги его уложили у окна, а не меня, и я могу лицезреть только дверь с облупившейся краской, в то время как он любуется видом из окна?»
Однажды, лежащий у окна сильно закашлялся и стал задыхаться. Он пытался дотянуться до кнопки вызова медсестры, но у него не было сил, потому что он содрогался от кашля. Сосед наблюдал за происходящим. Ему ничего не стоило нажать на свою кнопку, но он этого не сделал.
Через некоторое время первый затих и вытянулся на своей постели.
Когда его унесли, сосед попросил медсестру, чтобы его переложили к окну. Медсестра выполнила просьбу больного, перестелила его постель, помогла ему перелечь на противоположную кровать и, убедившись, что больному удобно, направилась к двери. Вдруг её остановил удивлённый возглас больного:
— Как же так! Это окно выходит на глухую серую стену! Но тот, кто умер, рассказывал мне, что видел лес, озеро, облака, людей… Как же он мог всё это видеть из этого окна?
Медсестра печально улыбнулась:
— Он вообще не мог ничего видеть; ваш покойный сосед был слепым.
Наше внимание устроено таким образом, что мы видим только отдельные предметы. Когда мы начинаем применять ДКВ (деконцентрацию внимания) — мы видим всю картинку целиком. Мир превращается во что-то однородное.
— Обязательно было так далеко отходить от консерватории?
— Чувак, мы просто дорогу перешли.
— Для меня это приличное расстояние.
Один, глядя в лужу, видит в ней грязь, а другой — отражающиеся в ней звёзды.
Ничто не есть правда или ложь, всё зависит от цвета очков, через которые ты смотришь на мир.
Просто ты ему всегда нравился, а у тебя есть одно забавное свойство: ты всем отвечаешь взаимностью. И поэтому абсолютно не разбираешься в людях. Все кому ты нравишься по твоему глубокому убеждению — милейшие люди, а прочие — злодеи, каких поискать.
С течением времени перестают волновать те или иные вещи. Сердце черствеет, осознавая, что привязываться к чему-то слишком нелепо.
Море — это море, накатило — откатило. Иногда море штормит. Оно просто есть, и этого достаточно, чтобы вызывать в людях множество самых разных чувств, и я хочу жить просто как «человек у моря».
Одно дело пилотировать летящий на Хиросиму «Б-29», а совсем другое — глядеть на него с центральной площади этого города.
Глубина мира измеряется лишь глубиной собственной души.
Каждый человек склонен воспринимать только проекции на ось своего восприятия, если что-то ей как бы перпендикулярно, то он этого не замечает. По большому счету, человек во всем видит себя, или то, чем он хотел бы стать или то, чем он боится стать…
Не смотри на дождь. Смотри на россыпь разноцветных зонтиков.
Я смотрю на мир голубыми глазами сквозь розовые очки и мне всё фиолетово…
Нельзя ожидать, что мир будет выглядеть светлым, если вы постоянно носите темные очки.
Мир — это комплекс ощущений восприятия.
Вся эта штука, в которой мы запутались, под названием мир — это возможность выразить, как это восхитительно — быть ненормальным. <...> Мир — то экзамен на то, сможем ли мы достичь непосредственности. Наше зрение — это тест на то, сможем ли мы заглянуть за его пределы. Материя — это испытание нашего любопытства. Сомнение — это испытание нашей живучести.
Лучше поговорите с ним. Мы не можем наверняка знать, что воспринимают люди в коме. Считается, что слух остается до последнего. Он сейчас знает вещи, которые недоступны нашему с вами пониманию, которые за гранью... Я очень в это верю.
Когда человек ищет... случается, глаз его видит лишь то, что он ищет, и он не в состоянии ничего найти, не в состоянии ничего воспринять, ибо думает всегда лишь об искомом, имеет цель, одержим этой целью. Искать — значит иметь цель. А находить — значит быть свободным, распахнутым настежь, не иметь цели. Ты, верно, и впрямь искатель, ведь, стремясь к своей цели, не видишь того, что совсем рядом, у тебя перед глазами.
Настоящую красоту невозможно запечатлеть при помощи фотографического объектива; она слишком жива и неправильна, слишком переменчива. А может быть, всё дело в том, что настоящую красоту воспринимаешь не глазами, а как-то иначе.
Я сижу на берегу подолгу, часами, и забываю обо всём печальном и некрасивом, и думаю, что без красоты человеку нет сил жить. Вам не кажется, что восприятие красоты — не менее сильный инстинкт, чем доброта и сочувствие к людям?
Внешность вещей меняется согласно настроениям, и поэтому мы видим волшебство и красоту в них, тогда как волшебство и красота — в действительности в нас самих.
Мало, что человек красив до неприличия и вытворяет невероятные вещи, так он этого еще и не замечает! Задирай он нос, подчеркивай свое превосходство, честное слово, было бы легче его переносить.
Красоту можно найти в любом предмете и любом явлении, нужно только захотеть. И когда научишься восхищаться тем, что причиняет тебе боль, задумаешься: а боль ли это? Может быть, это не наказание, а награда? Сложно для понимания? Согласен. Скажу больше: у каждого из нас оригинальное восприятие происходящего, и навязывать кому-то свою точку зрения не стоит. Бесполезно.
Собою упоенный небожитель,
Спуститесь вниз на землю с облаков!
Поближе присмотритесь, кто ваш зритель?
Он равнодушен, груб и бестолков.
Он из театра бросится к рулетке
Или в объятья ветреной кокетки.
А если так, я не шутя дивлюсь,
К чему без пользы мучить бедных муз?
Я не хочу сказать, что фильмы могут изменить мир, но если мы сможем изменить восприятие хотя бы одного человека, мы сможем изменить его мир.
Мужчина тоже хочет любви, но воспринять ее может только через секс.
Ты можешь выбирать, сквозь какое стекло смотреть на мир. Сквозь тёмное или светлое.
Для обозначения великой силы равновесия, люди придумали простое слово «зато».
…Как причудливы и непредсказуемы восприятие и память, как часто люди принимают кажущееся за действительное, как уверенно додумывают за других, сочиняют и клянутся, что это чистая правда.
Когда проблема раздута до гигантских величин, когда нам демонстрируют слишком много пугающих примеров, нам почему-то делается все равно. Мы становимся безразличными. Мы отказываемся предпринимать какие-либо действие, потому что грядущая катастрофа кажется нам неизбежной. Раз — и мы уже в ловушке. Это и есть наркотизация.
Если ученики воспримут то, о чем говорит каждый мастер, у них появится настоящая профессиональная широта взглядов.
Они не должны тупо следовать за учителем.
Один китаец, из династии Тан, по мнению некоторых, большой философ. Ему однажды приснилось, что он — бабочка, и с этой минуты он уже никогда не был полностью уверен, что он не бабочка, которой снится, что она китайский философ.
... Можно придать безупречную форму заблуждению, а можно истину облечь в неудачную форму.
Наше страдание, проистекает от образа нашего восприятия.
Наше восприятие искусства зависит не от уровня нашей подготовки, а от того, что мы чувствуем в данный момент. Я хожу на музыкальные концерты, и случается иногда, сижу и думаю: «Что же я, как заслонка печная, ничего не чувствую? Вроде бы и музыка любимая…» А бывает состояние, когда мы всё впитываем полностью.
Мне кажется, что способность воспринимать искусство даруется человеку с рождением и зависит от его духовного уровня.
Надо прислушиваться к умным людям! В этом и заключается зрелость ума.
Опасность исходит не от самой проблемы, а от вашего отношения к ней.
Воспринимай любую ситуацию как материал для творчества и делай из любого материала конфету!
Только дети и старики видят то, что не замечает большинство людей: состояние «взрослости» — потерянное время!... старческие морщины — это красивейшие письмена жизни, по которым дети учатся читать свои мечты.