Улыбайся, пока жив — ведь мёртвым это не дано.
В тяжелые времена наёмники стоят дешевле, чем хлеб.
Вырвав человеку язык, вы не докажете, что он лжец, а лишь дадите понять, что боитесь его слов.
Всякая хорошая ложь должна содержать в себе крупицу правды.
Погляди вокруг и принюхайся хорошенько: здесь все лжецы, все до одного, и каждый лжет лучше, чем ты.
— Скажите, что вы чувствуете к моему августейшему племяннику?
— Я люблю его всем сердцем.
— В самом деле? Даже теперь?
— Моя любовь к его величеству больше, чем когда-либо прежде.
— Кто-то научил вас лгать на совесть. Когда-нибудь ты скажешь ему спасибо, дитя.
Замысел, как и всякий плод, должен созреть.
Люди всегда требуют правды, но она редко приходится им по вкусу.
Короны творят странные вещи с головами, на которые надеты.
У королей нет друзей, есть только подданные и враги.
Короли должны учиться ставить нужды государства превыше своих желаний.
— Берегись, — сказала женщина в красной лакированной маске.
— Но чего?
— Всего. И всех. Они будут приходить днем и ночью, чтобы посмотреть на чудо, вновь пришедшее в мир, а увидев, они его возжелают. Ибо драконы — это огонь, облеченный плотью, а огонь — это власть.
Мы смотрим на горы и называем их вечными, и они действительно кажутся такими... но с течением времён горы вздымаются и падают, реки меняют русло, звёзды слетают с небес, и большие города погружаются в море. Мне думается, даже боги умирают. Всё меняется...
— Король делает что хочет.
— Эйерис Таргариен тоже делал что хотел. Разве мать не рассказывала тебе, что с ним случилось?
Если ты не можешь защитить себя сам, умри и уйди с дороги тех, кто может. Этим миром правят сильные руки и острая сталь — не верь тому, кто скажет тебе другое.
— Печальную славу оставит о себе наш век. Неужели честь умерла вместе с нашими отцами?
— Мой отец ещё не умер.
Есть, конечно, многое, чего мы ещё не понимаем. Время складывается из веков и тысячелетий, а что видит всякий человек за свою жизнь, кроме нескольких лет и нескольких зим?
Чтобы командовать людьми, ты должен их знать.
Все мы видим сны, которые иногда сбываются.
Я своих врагов боюсь и поэтому всех их убиваю.
— В Вас, пожалуй, больше от Рейегара, но Рейегар дал себя убить. Роберт уложил его на Трезубец своим боевым молотом — всего лишь. Даже драконы смертны.
— Драконы смертны. Но смертны и те, кто их убивает.
Все те, кто изучает высшие тайны, сами рано или поздно пробуют чародействовать. Я тоже, должен сознаться, поддался искушению. Что поделаешь, я тогда был мальчишкой, а какой юнец не мечтает втайне открыть в себе неведомую ранее силу?
Хороший поступок не может смыть дурного, как и дурной не может замарать хороший.
Учитесь больше полагаться на свои уши, чем на рот, иначе ваше царствование будет короче, чем мой рост.
Безобразная девочка, печальный шут и старый мейстер в придачу — вот история, способная исторгнуть слёзы у любого.
Слёзы — оружие женщины. Так говорила моя леди-мать. А оружие мужчины — меч. Этим всё сказано, не так ли?
У голого человека секретов немного — а у ободранного их и вовсе нет.
Свежие крысы, конечно, предпочтительнее тухлых, с этим не поспоришь. Пугало то, что эти крысы выглядели аппетитнее, чем большая часть подаваемого в мясных рядах.
Рожать тяжело, но то, что приходит потом, ещё труднее.
— Теперь я знаю о тебе больше, чем знал утром.
— А если бы я убил её?
— Она была бы мертва, а я опять-таки знал бы о тебе больше, чем прежде.
Лучше сражаться, чем вот так сидеть и ждать. В сражении ты не чувствуешь себя беспомощной. Там у тебя есть конь и меч, а то и топор. Притом ты в доспехах, и ранить тебя не так просто.
Боги, если они существуют, создали овец, чтобы волки ели баранину, и слабых, чтобы сильные ими помыкали.
Любовь обеспечивает верность народа надежнее, чем страх.
Твой народ останется тебе верным только в одном случае: если будет бояться тебя больше, чем врага.
— Гора всё равно что мать. Прильни к ней, прижмись лицом к её груди, и она тебя не уронит.
— Всегда хотел выяснить, кто была его мать, и думать не думал, что найдёт её в Клыках Мороза.
Только дурак принижает себя — ведь в мире полно людей, готовых сделать это за него.
— Роберт стал совсем не тот, когда надел корону. Некоторые люди — как мечи, они созданы для боя. Повесь их на стенку — и они заржавеют.
— А его братья?
— Роберт — чистая сталь. Станнис — чугун, чёрный и прочный, но хрупкий. Он ломается, но не гнётся. А Ренли — это медь. Она блестит и приятна для глаз, но в конечном счёте немного стоит.
— Чилла сказала ему, что только трусы убивают побежденных.
— Храбрые оставляют человека в живых, отобрав своё ухо обратно*. Только так ты можешь доказать, что не боишься врагов.
— А милорд [Варис] сказал, что он не мог бы спать, будь он Черноухим, — ему всё время снились бы одноухие враги.
— Мне такая опасность не грозит. Я своих врагов боюсь и потому всех убиваю.
Прежде Семь Королевств были как кхаласар моего Дрого, спаявшего своей волей сто тысяч человек. Теперь государство распалось, как кхаласар после смерти моего кхала.
Сирио сказал как-то, что темнота может стать ей другом, и был прав. Довольно луны и звёзд, чтобы найти дорогу.