— Почему ты предал меня?
— Почему? Тебе ль не знать, отец? Из алчности, конечно. Каким ты меня создал, таким я и остался.
Выход есть всегда. Если ты считаешь, что это твоя любовь, значит ты сможешь вернуть её.
— Вы хотите жениться на моей дочери?
— Да.
— Иди сюда, на пороге какой-то сумасшедший.
Когда мы с ней друг на друга смотрели — между нами возникало электричество, а я её отпустил, я дал ей уйти, я был чертовски горд, чтобы рассказать ей о своих чувствах..
— Чего ты боишься, Эдриан?
— Огня.
— Ты боишься огня? У меня хорошие новости для тебя...
— И высоты.
— И высоты? Значит сегодня твой счастливый день...
— И микробов, и булавок, молока, толп, пауков, песка...
— Длинный список. Ты жил во тьме.
— Да, и темноты тоже. Лифтов, землетрясений, грибов, тигров, лодок...
Ложь — это маленькая крепость, внутри нее ты якобы в безопасности. Из этой крепости ты пытаешься управлять своей жизнью и манипулировать другими людьми. Однако крепости нужны стены, и ты их строишь. Это оправдание для твоей лжи. Будто бы ты лжешь, чтобы защитить кого-то, кого ты любишь, спасти от боли. В ход идет все, что угодно, лишь бы тебе было уютно внутри твоей лжи.
— Люди всегда готовятся к будущему. Я же об этом никогда не заботился. Будущее их не ждет. Оно даже не подозревает об их существовании.
— Почему ты мне никогда раньше не рассказывал, что ты был в школьной рок-группе?
— Да потому, что когда я говорю «Помню, когда-то было в школе», ты сразу отрубаешься!
— Прости, что?
– Может, было иначе, но я запомнил именно так.
– Не хочешь у своего брата спросить? Он старше, наверное помнит, как все на самом деле было.
– Не хочу. Пусть будет как я запомнил. Мое прошлое – мои воспоминания. Его прошлое – его воспоминания.
Наши знания — ценнейший общественный капитал.
Не надо бояться прошлого, Финик. О нем надо помнить, но глубоко не ныряй. А если погрузился вглубь, успей вовремя вынырнуть. Иначе задохнёшься. Перед сном думай о завтра. В нем новое утро, новая жизнь.
Два брата были ослеплены желанием воскресить свою мать, мечтая вновь почувствовать ее тепло. За это один из них лишился ноги, на которой мог твердо стоять, и единственного родного человека, а другой — возможности чувствовать тепло, которого ему так отчаянно не хватало.
Женщина, попытавшаяся вернуть свое погибшее дитя, лишилась возможности стать матерью.
И, наконец, человек, мечтавший защитить свою Родину, потерял зрение и уже никогда не увидит будущее.
Каждый из вас понес заслуженное наказание, поставившее на место его гордыню, а судил вас тот, кого вы, люди, величаете Богом — Сама Истина.
Похоже, что у старых людей впереди больше времени, чем у детей, перед которыми лежит вся жизнь.
— У разума нет мускулов.
— Все-то ты знаешь. Не учи деда овец воровать. У твоего разума их действительно нет, что я и пытаюсь исправить.
Неудача одного, успех другого. Плодотворно лишь сотрудничество всех благодаря каждому. Любой неудачный шаг помогает удачному, а удача ведет к цели и того, кто промахнулся, они идут к ней рука об руку. Нашедший Бога находит его для всех. Царство мое подобно храму, я бужу и побуждаю людей. Я созываю их возводить его стены. И вот уже это их храм. Воздвигнутый храм возвышает людей в собственных глазах. И они придумывают позолоту. Все вместе, и тот, кто искал и не нашел, тоже. Потому что замысел позолоты рожден всеобщим усердием.
— Нельзя портить ВВП, сынок.
— Да ладно, всего-то пару раз было.
— Тридцать восьмой раз уже!
— Но не сотый же.
О дитя мое, не умаляй чудесной силы своих слез. Они могут стать исцеляющими водами и потоком радости. И иногда они — лучшие слова, какие может сказать душа.
Но радость, смешанная с нетерпением, волновала тебя всё больше и больше.
В детстве мы все словно ходим по воде, по обманчиво гладкой и плотной поверхности озера, и нам знакомо то странное чувство, что в любую секунду можно вспороть эту гладь и уйти в глубину, затаиться там и исчезнуть для всех так, словно тебя никогда и не было.
Зря ты куришь.
Отец поджал губы, побарабанил пальцами по столу, взглянул на сына.
Когда я попрошу твоего совета, что мне делать, тогда ты поймешь, что стал взрослым.
Сын мой, — писал он мне, — бойся женской любви, бойся этого счастья, этой отравы...
— Ты же всё равно когда-нибудь выйдешь замуж?
Я посмотрела на отца со вздохом усталого возмущения.
— Ты даже точно не знаешь, наденешь ли сегодня штаны, почему я должна точно знать, выйду ли я когда-нибудь замуж?
... потом в саду, вместо жёлтой юбки выдали розовые шорты. Нормальные женщины за такое уходят в дождь в одной ночнушке, хлопнув дверью по голове всем этим мерзавцам. Но Ляля всех простила. И обиду ничем не выдала, лишь чуть оттопыреная губа стучала по коленям.
Бриллиант, если он никому не нужен, становится дешевой стекляшкой.
— Тебе нужна жена, а мне мама.
— Не умничай. Двух женщин мы не потянем.
... И мне нужно три жизни, чтобы искупить причинённую тебе боль.
Если я был бы Богом, я бы сделал этот мир именно таким и никаким другим. Чтобы у меня был ты. Чтобы у меня был ты...
— Они живут здесь поколениями. У них нет жизни.
— Да, они так живут. У них есть мечты. Чем тяжелее жизнь, тем более ценны мечты. Пока у тебя есть мечты, ты живёшь. Жизнь без мечты совсем не жизнь.
Хорош тот, кто честен, но порой честности нужна помощь.
— Это платье меня полнит.
— Тебя полнит то, что ты ешь по восемь раз в день.
— Я собираюсь доказать, что здесь есть привидения, с помощью этой специальной камеры.
— Но ведь это обычная камера!
— На ней есть наклейка, специальная.
— Надеюсь, ты чек не выбросил?
— Да какой чек, продавец сказал, что он не нужен.
— Ладно.
— О! Карл Шустер! В последний раз ты был в костюме ниндзя-инопланетянина, не думал, что ты когда-нибудь его снимешь.
— Он у меня под майкой, сэр.
— Носи с гордостью. Джо до сих пор носит трусы с динозаврами.
— Да один раз надел, ну и сегодня.
— Ах, университет Элая Кингстона. <...> Ты, мой сын, последуешь этой семейной традиции.
— Даже если я не хотел идти сюда?
— Как и я, как и мой отец до меня, но мы сшиты по-кингстонски, потому мы здесь.
— Это бессмыслица!
— Это то же самое, что я сказал своему отцу.
— Подожди, что?
— И это тоже сказал... И он говорил мне то же самое, что говорю тебе, слово в слово.
— Как такое возможно?
— Я так же сказал. А он это сказал... И это тоже.
[Светящаяся фигура на башне:]
— Уходите из моего университета!
— Окей, что-то новое.
Взгляните! Жизнь зарождается в самое холодное время года. Дождь омывает её, ветер продувает её, люди нещадно топчут её... Но она продолжает расти...