Прежде всего, я подумала, что эти женщины, больные раком, не нуждающиеся в напоминании о неизбежности смерти, что осознание смерти помогает им видеть вещи и события в их подлинных пропорциях и корректирует наше обычно плохое чувство времени. Жизнь впереди может быть очень коротка. Жизнь драгоценна, не растрачивайте её! Вкладывайте в каждый день как можно больше того, что вы цените! Пересмотрите свои ценности! Проверьте свои приоритеты! Не откладывайте! Делайте! Что касается меня, то я растрачивала время впустую. В прошлом, я то и дело остро ощущала, что я лишь зритель или дублёр, который смотрит пьесу жизни из-за кулис, но постоянно надеется и верит, что в один прекрасный день сам окажется на сцене. Конечно, были и моменты интенсивной жизни, но чаще жизнь воспринималась лишь как «репетиция» настоящей жизни, ожидающей впереди. А если смерть придет раньше, чем начнётся «настоящая» жизнь? Трагично было бы осознать тогда, когда уже слишком поздно, что ты едва ли жила вообще.
Нам всем было ясно одно: если плот рассыплется на части по выходе из гавани, мы предпочтем поплыть в Полинезию каждый на отдельном бревне, но не решимся вернуться назад.
Взаимоотношения между актерами, между актером и режиссером так или иначе носят характер чувственный, и эта чувственность не в раздувании ноздрей, не в хватании за руки, не в расстегивании лифчика или залезании в штаны, а в управлении той энергией, которая влияет на зрителя, потому что конечный результат – это то, что, возникнув здесь, передается туда.
Мне ещё предстоит преодолеть много трудностей, прежде чем я заставлю людей понимать мои картины, а пока что я решил не позволять себе падать духом. Помнится я однажды читал, что у Делакруа было отвергнуто 17 картин: «Dis-sept refuses», — рассказывал он своим друзьям. Как раз сегодня я думал, какими чертовски отважными людьми были все новаторы.
Есть высшая сила, высший центр, высшая школа. Мы все ученики этой школы, но что делать тем, кому надоело быть школьником?
Оригинальность — война мысли с мыслями о повторе прошлого.
Чаще размышляй о связи всех вещей, находящихся в мире, и об их взаимоотношениях. Ибо все они как бы переплетены между собою и поэтому в содружестве друг с другом, следуя друг за другом в определенном порядке. Это объясняется непрерывностью движения, общей согласованностью и единством сущности.
Приспособляйся к обстоятельствам, выпавшим на твою долю. И от всего сердца люби людей, с которыми тебе суждено жить.
Продолжай верить в свою мечту, трудиться ради нее и доказывать возможность осуществления успехом.
Покуда тебя не убили, страшиться нечего, ну, а убили, так какие уж тут страхи.
Шансы есть всегда.
Так вот какова жизнь! В ней нет места честности и справедливости. Кто свалился, тому конец. Значит надо держаться крепко!
Брат мой, в неведомое всегда пути прокладывают безумцы вроде тебя. Те самые пути, по которым затем пойдут караваны осмотрительных!
Сила — это не то, как мощно и разрушительно ты ударяешь. Сила — это когда упал, зная, что не поднимешься, но пробуешь. Вставай, Харпер! Вставай!
Мы не можем отступить. На это найдется множество причин. Мы пойдем до конца.
Все может обернуться лихом, когда не готов бороться. Всегда нужно держать хвост трубой и тогда уж точно еще немного протянешь.
Если знаешь, что искать; если знаешь, где искать, — всегда найдешь.
Верь в невозможное, ведь это не самая большая ошибка.
Боль поможет мне и в этом. Я хозяин своим мыслям? Если да, то мне ничего не стоит соединить образ Натальи с болью, которую я пытаюсь сжечь в костре новой философии. Разве недостаточно будет вызвать с помощью настройки на негу ее облик и воздать ему должное? Привязать к кострищу аутодафе и публично казнить. Средневековая инквизиция знала, зачем сжигает еретиков. Очищение пространства от патологии. Когда заболевал растлением церковный организм, нужно было каленым железом прижигать гноящуюся и смердящую рану – чтобы весь организм не погиб. Человеку с запущенной гангреной отрезают ногу не ради отмщения, а по великой любви – чтобы жил. Теперь и я должен совершить операцию самому себе для того, чтобы не превратится в разлагающийся труп при жизни. Глупышка! Нашла, с кем тягаться. С полковником, у которого в сейфе лежит пистолет.
У меня есть боль, на фундаменте которой я воздвигну здание новой философии жизни. Самый сильный стимул к жизни – не влюбленность. А боль. Влюбленность – это наркотическая эйфория. А боль – это ледяной душ. Слава Богу за то, что вместе с ностальгией ко мне пришел артроз. Двадцать лет назад пуля из снайперской винтовки раздробила мне колено, теперь ко мне возвращается боль, которую когда-то я уничтожил с помощью жажды жизни. В то время я не был философом, тем более – тихоходом. Мне хотелось летать. Вероятно, наступил период настоящего взросления. Хватит обманывать себя, полагая, что влюбленность – это лекарство. Наркотик – да. На время он укроет меня от боли. Но вскоре она вернется и притащит с собой сотню заболеваний. Об этом расскажет любой врач-нарколог. Мне нужно это в пятьдесят пять? Смеюсь, а самому плакать хочется. От счастья – я протрезвел! Если она не покинет меня, придется вытравить из себя ее образ, сжечь его на кострище, а пепел развеять по ветру. Никогда не нужно так подло шутить с полковником, пусть и отставным. На своем веку я сжег много ведьм. Для меня не будет откровением расправиться еще с одной. Чем больше «возвращение боли», тем сильнее мое оружие. Какая же она глупышка! Нашла, с кем состязаться.
Саакашвили встал, обнял Янека за плечи и закончил: — Кто хочет найти, тот находит, да еще в награду судьба на часах его жизни время назад переводит.
Внутренними свойствами добра определяется жизненная задача человека; её нравственный смысл состоит в служении Добру чистому, всестороннему и всесильному.
Надо идти только вперед – сзади уже все вытоптано.
Сила воли – то, насколько ты сможешь перетерпеть страх, чтобы подобраться к источнику, и определить на будущее реальную степень опасности того, чего боялся.
Ты снова ведешь свой мысленный диалог с любимым человеком, снова посылаешь свои жалобы небесам, снова, в тысячный раз, ищешь ответа на вопрос о смысле твоего страдания, твоей жертвы, твоего медленного умирания. Но вот, в каком-то последнем порыве, все в тебе восстает против безнадежности смерти, и ты чувствуешь, как твой дух прорывается сквозь этот серый туман, сквозь безнадежность и бессмысленность, и на твой вопрос — есть ли смысл? — откуда-то звучит твердое, ликующее «да!». И в этот момент в окошке деревенского дома, смутно виднеющегося вдали, похожего на театральную декорацию, вдруг зажигается огонек — et lux in tenebris lucet — «свет сияет во мраке».
Человек всегда и везде противостоит судьбе, и это противостояние дает ему возможность превратить свое страдание во внутреннее достижение.
Каждый из нас был раньше «кем-то» или, во всяком случае, считал так. Здесь же с ним обращались так, будто он — буквально «никто». (Ясно, что лагерная ситуация не могла поколебать чувства собственного достоинства тех, у кого оно имело духовную основу, но многие ли в лагере, да и многие ли вообще обладают столь прочной духовностью?)
Будь бесстрашным и решительным — и все препятствия рассеются перед тобой.
Лучше спотыкаясь идти к сокровищу, чем свободно шагать в обратную сторону.
... Бродить по лесам, уходить далеко и надолго, учась быть молчаливым.
Обнаруживай вещи, которые сверкают, но не находятся в упадке. Воодушевляй добродетели в каждом сердце, в которое могли прокрасться скрытность и боль, привнесенное позором и ужасом этого мира. Игнорируй очевидное — это не заслуживает чистого взгляда и доброго сердца. Не будь подчиненным кому-либо, но и не будь превосходящим каждого человека. Помни, что каждый человек — разнообразие тебя.
Молоко, розы, булочки и ягоды — лучший способ отметить возвращение кого бы то ни было домой.
Ощутив всю тяжесть чужих ожиданий, которые ты приговорен нести на своих плечах, ты станешь перед выбором: оставить все как есть или отменить приговор, жить, не снимая маски или смотреть на мир в своем истинном обличии, говорить то, что от тебя хотят слышать или демонстрировать остальным свою точку зрения.
Сожми зубы. Вытри сопли. И живи дальше.
Страус не умеет летать, зато он классно бегает. Не бойся быть собой.
Каждый избери себе чтение отцов, соответствующее своему образу жизни. Отшельник пусть читает отцов, писавших о безмолвии; инок, живущий в общежитии, — отцов, написавших наставления для монашеских общежитий; христианин, живущий посреди мира, — святых отцов, произнесших свои поучения вообще для всего христианства. Каждый, в каком бы звании ни был, почерпай обильное наставление в писаниях отцов.
Можно коллекционировать пасмурные дни, неудачи, полупустые кошельки... и быть несчастным. Можно собирать улыбки, рукопожатия, солнечных зайчиков, красивую музыку, изысканные запахи... и стать счастливым!
Приспосабливаться к новому нужно поскорее, поскольку, не приспособившись вовремя, вы рискуете не приспособиться вообще.
Нужно быть готовым ко всему, в том числе и к неприятностям (много читать и стараться слышать друг друга), но встречать их следует с улыбкой на устах, чтобы не заражать других людей (особенно близких) страхом и волнениями по поводу возможного результата грядущих проблем, а собственным поведением, словами посылать сигналы благополучного исхода и надежды на успех. Показывая своим примером такое отношение, мы меняем тем самым других. Будьте оптимистом, несмотря ни на что.
Не бойтесь рассердиться. Не бойтесь полюбить снова. Не позволяйте трещинам в своём сердце превращаться в рубцы. Поймите, что сила увеличивается каждый день. Поймите, что храбрость прекрасна. Найдите в вашем сердце то, что заставляет других улыбаться. Помните, что вы не нуждаетесь во многих людях в своей жизни, поэтому не стремитесь иметь больше «друзей». Будьте сильны, когда будет тяжело. Помните, что вселенная всегда делает то, что является правильным. Признавайте, когда вы будете неправы и извлекайте уроки из этого. Всегда оглядывайтесь назад, смотрите, чего вы добились, и гордитесь собой. Не изменяйтесь ни для кого, если вы не хотите. Делайте больше. Живите проще. И никогда не прекращайте движение.