... они вообще старались не говорить о чувствах, ведь слова — это просто летящие по воздуху звуки, а всё настоящее глубже, гораздо глубже.
Сердце ёкнуло и попыталось рухнуть в глубины живота, затеряться между желудком и печенью или замести следы в толстом кишечнике...
Однако остальные органы воспротивились, и трусливому насосу пришлось остаться на месте.
Война – удобный способ проредить цвет нации, вырезать лучших. Война, особенно затяжная, потребляет не только тупое пушечное мясо – ей нравятся деликатесы. Патриоты, умники, просто образованные люди, к примеру – врачи, все они попадают в жернова и далеко не все выбираются живыми. А если у народа нет умников, кто поведёт его вперёд? Кто поставит дерзкие, амбициозные цели? Кто захочет большего, а когда достигнет – ещё большего? Кто?
Существует мнение, что историю вершат великие дела и славные подвиги. Занятный тезис, имеющий к тому же массу сторонников. Их не переубедить. Они зачитываются сагами и мемуарами знаменитых военачальников. Они ищут величия. Они не видят мелочей.
Они неспособны оценить значение внезапной вспышки ярости, не вовремя брошенного взгляда, случайного разговора. Передвигая по карте полки и дивизии, они не задумываются над тем, что каждый отряд состоит из отдельных личностей, а каждый полководец обладает целым набором слабостей и недостатков. И даже перед смертью они гордо произносят: враг был сильнее.
Победитель не всегда бывает сильнее. Но всегда — умнее.— Ты веришь в равноправие?
— Я верю во взаимоуважение.
Одно из китайских проклятий звучит так: «Чтоб тебе жить в эпоху перемен». В эпоху отсутствия эпох. На стыке. На изломе. Когда страну выворачивает наизнанку, когда ломается привычный жизненный уклад, исчезают проверенные маяки, черное становится белым, а белое — черным. Когда легко потерять смысл самой жизни. Когда утром ты просыпаешься с ощущением того, что летишь в пропасть, а все на свете цвета становятся серыми. Китайцы знали, как пожелать настоящую гадость. Осознали, на своем ли, или чужом опыте, каково это — оказаться в безвременье.
С неожиданной силой захотелось подвигов и денег.
Да уж, в некоторые головы мысли приходят умирать...
Эмоции. Чувства. Вот ножи, которыми можно вскрыть любую защиту.
Как говорится, если вы ни разу не обманывали женщину, значит, вам плевать на её чувства.
Если у тебя мало врагов, значит, ты ничего не достиг. Если у тебя много врагов — ты ничего не достигнешь.
Поспешностью можно удивить друзей. Врагов ею радуют.
Не радуйся, что докопался до истины, а лучше подумай, как будешь выбираться из ямы.
Битвы проигрываются не потому, что одна сторона оказалась сильнее, а потому что другая — слабее. И не надо искать виноватых на стороне: ты проигрываешь сам. Потому что был слишком самоуверен или, наоборот, труслив. Потому что поспешил или промедлил. Или потому, что оказался слишком глуп. Ты, и только ты, несешь ответственность за свои поражения.
И побеждаешь тоже ты.
Только ты.
Когда от любви поет сердце, разум должен не подпевать, а дирижировать.
Если что-то не получается, нужно найти другой способ сделать то же самое
Игру мы задумываем сами, а вот игроков бывает, подкидывает случай.
Иногда всё идёт именно так, как задумано, как надо и даже чуть лучше, с приятным бонусом. Не всегда, конечно, не часто, но так бывает. Как будто возвращаются долги за все упавшие маслом вниз бутерброды. Как будто кто-то решил: «Пора!», и за твоей спиной вырастают крылья. То ли собственные, то ли того, кто переворачивает для тебя бутерброды.
Любое везение есть результат кропотливого труда.
А чудес не бывает.
Они остались в детских сказках. В замечательных историях, в финале которых на сцену является и взмахом волшебной палочки исправляет безумства, сотворенные проклятым колдуном. Но если козни черного властелина можно расстроить, то сотворенное людьми зло остается навсегда.
Потому что нет волшебных палочек. Нет добрых фей.
Любое государство живо лишь до тех пор, пока хоть для кого-то из его защитников существует понятие «долг».
И столкнулся с ледяным взглядом чёрных глаз. Таким взглядом можно было потопить «Титаник». Впрочем, если за столиком действительно сидел Ярга, то счёт его «Титаников» давно шёл на тысячи.
Умный человек планирует свои действия, а великий — действия других.
Лучше спотыкаясь идти к сокровищу, чем свободно шагать в обратную сторону.
Можно считать себя потомком отчаянных людей, храбрых землепроходцев, пешком прошедших через весь континент, но если в твоих глазах похмельная муть, между зубов застрял непережеванный бургер, а все физические усилия ограничиваются нажатием кнопок на телевизионном пульте, то кому какое дело до твоих предков? И традиции превращаются в карнавальные забавы…
Чем проще устроен мозг, тем больше напыщенности ему требуется для существования.
Многим женщинам кажется, что месяца тесного знакомства достаточно, чтобы перевести мужчину в группу: «тряпка послушная», и они сильно удивляются, встречая даже минимальное сопротивление.
Когда шепчутся повсюду, это уже не сплетни, а неофициальные новости.
Лучше быть немножко потерпевшими, чем сильно пострадавшими.
Деревья повреждают автомобили только при самообороне.
Святобор был стар и умен. Он знал, каким обходительным умеет быть Сантьяга с женщинами, и догадался, что молодая жрица оказалась за столиком нава не совсем по своей воле. В смысле — по своей, но не совсем по своей. В смысле, она не хотела, но так получилось. Короче — у женщин так бывает.
— Солидное рубилово! — оценил Артем, разглядывая залитый кровью зал.
— Нельзя выкладывать весь свой словарный запас одним предложением, — язвительно бросил Мечеслав.
— Ну, хотя бы дай слово, что…
— Не дам!
— «Нет», «не дам», — передразнил наемника шас. — Ты только это и говоришь!
— Я был шестым ребенком в семье, — объяснил Кортес. — И «не дам» стало первыми словами, которые я произнес.
— А потом? — заинтересовалась Яна.
— Дай. Мое. Мама. Именно в такой последовательности.
И разочарованием, которое он испытал через несколько секунд, можно было под завязку наполнить крупнейший нефтяной танкер планеты.
Одни и те же поступки мы называем по-разному, — грустно улыбнулся Андрей. — Наши храбрые разведчики совершают подвиги, их подлые шпионы пытаются ударить в спину. Всегда есть «мы», всегда есть «они». Это нормально, так и должно быть.
Под кислым лицом нава можно было вешать табличку: «Жизнь не удалась, но в остальном все в порядке».
— У тебя новые запонки, — осуждающе пробубнил князь.Бережливость считалась такой же семейной чертой навов, как и скверный характер.
— Вам нравятся? — улыбнулся Сантьяга. — Мне тоже. — Он поднес правую руку к лицу и полюбовался на черные бриллианты. — Тархану Хамзи доставили четыре очень крупных камня. Я не смог устоять.
— Иногда мне кажется, что мы напрасно не контролируем твои расходы, – желчно пробурчал повелитель Нави.
— Мои новые запонки играют важную роль в обеспечении безопасности Великого Дома Навь, — официальным тоном произнес комиссар.
Повелитель Темного Двора оторопел:
— Каким же образом?
— Мне в них комфортно думается.
Картина, открывающаяся с высоты отеля «Park Hyatt», действительно могла поразить воображение человека. Бесконечные огни ночного Токио переливались всеми цветами радуги, не подпуская ночную тьму на асфальтированную кожу мегаполиса. Город казался звездой, чья ослепительная корона чудесным образом выступила из глубины Земли. Звездой, не победившей ночь, но органично вошедшей в нее, украсившей, придавшей совершенной тьме новые оттенки. Звездой, помогающей преодолеть извечный страх человека перед мраком.
... у старых товарищей имеется абонемент на влезание в душу — таковы правила игры.
— Тори-сан, могу ли я рассчитывать, что вы любезно уделите мне некоторое время?
— Это самое учтивое приглашение к бою, которое мне доводилось слышать. Я с удовольствием приму его и уделю вам столько времени, сколько потребуется.