Не стоит заглядывать под чужие маски. Потому что иногда ты можешь увидеть то, чего совсем не ждешь. Сломанную напрочь психику. Вдребезги искалеченную душу. И больные, страшно больные глаза.
Я никогда не умела делать что-то наполовину. А теперь жизнь налила мне полную чашку горя и заставила выпить. И я выпила. Залпом. До последней, мать её, капельки.
Я спустилась на самое дно. Часами я бродила из угла в угол в тумане бессонниц и оживших ночных кошмаров, молилась и торговалась с Господом, хотя и на сотую долю процента не была уверена, что верю в него. Обещала, что если он вернет мне Яна, то я весь остаток жизни буду совершать добрые дела, помогать бедным и каждое утро ходить в церковь. В следующую минуту я скатывалась в самые грязные богохульства и, брызгая слюной, грозилась стереть с лица земли все церкви, мечети, синагоги и пагоды до последней, если он только посмеет мне не помочь. Я начинала предложение, подмазываясь к богу с посулом навсегда уйти в монастырь, а заканчивала – выставляя свою душу на продажу дьяволу.
Но и тот и другой, очевидно, плевать хотели на мои мольбы и угрозы, равно, как и на меня саму.
Я знала о боли всё. О боли, которая гнет в бараний рог душу, заставляя ее завязываться в узел, я не знала ничего.
Воспоминания кружили вокруг меня, словно хоровод призраков. Совершенно бессистемно. Рандомный вывод незаданных сообщений.
— Я ненавижу тебя.
— Да? Как мило. Сам я себя ненавижу постоянно.
Ян уставился на меня в ответ. Его отрывистый смешок едва не содрал с меня кожу – затаенное горе звучало в этом смехе, такое старое и страшное, что меня замутило. Давняя боль, избавиться от которой мучительнее, чем терпеть. Которую носишь с собой, как реликвию, как нашейный крестик. Память, что впиталась в плоть и кость, проела насквозь – убить ее невозможно, не умерев самому.
Сказать, что мои отношения с противоположным полом не складывались, значит не сказать ничего. Если на то пошло, мои отношения не складывались ни с каким полом. Я была уверена, что большая светлая любовь мне не грозит. Вряд ли кто-то настолько воспылает страстью к моей скромной персоне, что сможет перебороть заложенный на генетическом уровне страх слабого перед сильным, жертвы перед хищником. А потому витавшие в весеннем воздухе флюиды благополучно облетали меня стороной.
Не думай, что я опущусь до твоего уровня, грубиян. Но будь я хоть на капельку менее воспитанной, я бы тебе ответила… что по сравнению с тобой в склеп краше кладут.
— Ну, хотя бы дай слово, что…
— Не дам!
— «Нет», «не дам», — передразнил наемника шас. — Ты только это и говоришь!
— Я был шестым ребенком в семье, — объяснил Кортес. — И «не дам» стало первыми словами, которые я произнес.
— А потом? — заинтересовалась Яна.
— Дай. Мое. Мама. Именно в такой последовательности.
Картина Репина «Приплыли». Что это вот сейчас только что было? Типа меня признали, что ли? Вечером вытрясу из Морвейнов рассказ про эту леди Шайген, и пусть только попробуют увильнуть!
Оооо… Чувствую, к концу дня буду выжатым лимончиком, от которого только жатая шкурка останется.
Как быстро, однако, я обрастаю здесь имуществом, а ведь явилась в одном полотенце, помнится. Теперь же и гардероб, и украшения, и даже своя лошадь. Ну… я не против. И вообще, меня всё устраивает! Вот.
— Расслабься уже, перестань зажиматься...
— Умный такой, да?! Расслабиться... А голой попой на кактус не сесть, не?!
— Почему? — в лоб спросил Лорес.Нет, совесть есть у этого въедливого лорда главного следователя?! Почему, почему... по жизни!
Как быстро с неё слетело высокомерие, я даже почувствовала смутное разочарование. Хотя, когда у тебя в спальне можно сказать цвет аристократии Арнедилии, да ещё и занимающий такие высокие посты, смысла показывать характер нет никакого. Это вообще может быть опасным для здоровья, и хорошо, что леди это понимала.
Зажмурилась, тряхнула головой – меня как на войну собирали, честное слово. Амулет, маскирующий ауру, амулет вызова… Браслет с функцией противоугонного устройства, джипиэс-навигатора и заодно идентификатора ядов. Не хватает таблички со знаком радиации и словами «не влезай, убьёт!».
Да, маг – человек в хозяйстве чрезвычайно полезный, особенно при ремонте.
А это вылитая Ирина! Заедает сексуальную неудовлетворенность мучным. Ты осторожней, детка. А то в гроб не поместишься.
— Я не знакомлюсь с мужчинами на улице!
— А давайте я буду редким исключением!