Наверно, каждого человека ждет в бескрайней книжной вселенной одна-единственная книга, которая и превратит его в настоящего читателя – конечно, если судьба позволит им встретиться.
Не опускай руки, ибо рискуешь сделать это за минуту до того, как произойдёт чудо.
Всем известна молитва Стендаля: Господи, если ты существуешь, сжалься над моей душой, если она у меня есть.
Бродя по улицам, я думала: вот оно, уникальное чувство собственного достоинства, отличающее японцев, здесь оно проявляется самым поразительным образом. Ничто, абсолютно ничто не наводило на мысль о том, что это город-мученик. В любой другой стране из такого невообразимого кошмара наверняка выкачали бы все дивиденды, какие только возможно. Капитал, нажитый на трагедии, национальное богатство стольких государств, отсутствовал в Хиросиме.
... В вашей стране [Японии] есть всё. Твои соотечественники так любознательны, что чем бы человек ни заинтересовался, он всегда найдет, с кем разделить свою страсть.
В тот вечер я с ужасом поняла: одно-единственное слово способно испортить всю жизнь.
Ну, правда, слово было не абы какое – слово «нет», смертельное, убивающее все вокруг. Конечно, без него не обойтись, но с тех пор каждый раз, стоило мне его произнести, как я слышала свист пули у самого уха. Ковбои на Диком Западе, подстрелив врага, делают зарубку на прикладе ружья: сколько зарубок, столько убитых. Если и у слов есть такие списки, то «нет» по числу трупов стоит в нем на первом месте.
Считается, что спасаться бегством постыдно. Жаль, ведь это так приятно. Бегство дает самое потрясающее ощущение свободы, какое только может быть. Убегая, чувствуешь себя свободнее, чем когда бежать не от чего.
Напрасно думают, что чтение – это бегство от жизни, наоборот, это встреча с квинтэссенцией реальности, и, как ни странно, концентрат оказывается не так страшен, как жиденький раствор будней.
Чтение — удовольствие полноценное, а не возмещающее отсутствие других.
Платон писал, что люди, некогда рассеченные богами надвое, с тех пор блуждают по свету в поисках своей половины, чтобы не оставаться ущербными до самой смерти; это столь же справедливо в отношении человека и книги.
Блеск имени усиливал блеск красоты. Любой человек хорошеет, когда обретает имя, когда есть сочетание звуков, принадлежащее только ему одному.
Я мечтала остаться в одиночестве, дабы познать маздео-вагнеро-ницшеанское состояние духа в подобающей обстановке.
Те, кто бросаются с перил мостов, делают это скорей не из желания покончить с жизнью, а из нежелания сделать выбор.
Я вообще не понимаю, как можно с кем-то порвать, разве что за какое-то страшное преступление. Сказать «все кончено» — это пошлость и ложь. Ничто не бывает кончено. Даже если совсем не вспоминаешь о человеке, он все равно живет в тебе. Если он что-то значил для тебя, то будет значить всегда.
Есть мелодии, которые так в тебя въедаются, что не дают спать и даже мешают жить.
Никто так не нужен в жизни, как враг. Без врагов человек – жалкое существо, а его жизнь – тяжкое испытание. Полное уныния и скуки. Враг же подобен мессии. Его существования достаточно, чтобы человек воспрял духом. Благодаря врагу эта злополучная случайность под названием жизнь, становится эпопеей. Христос был прав, говоря: «Любите врагов ваших».
Убийство и сексуальный акт часто завершаются одним и тем же вопросом: что делать с телом? В случае сексуального акта можно просто уйти. Убийство же не допускает подобной вольности. Потому-то оно и связывает людей куда теснее.
Сколько светских краснобаев хвастливо превозносят своё воздержание, на протяжении четверти века лишая себя удовольствий! И сколько безнадёжных тупиц гордятся тем, что не любят музыку, не прочитали ни одной книги или ни разу в жизни не были в кино. Есть и такие, кто — в надежде на всеобщее восхищение — несут как знамя свою девственность. Только она одна и тешит их тщеславие. Иные жизненные радости им недоступны.
Мудрецы утверждают, что так и есть — ничто не имеет смысла. Влюбленные же обладают мудростью более глубокой, чем мудрецы. Тот, кто любит, ни секунды не сомневается в смысле жизни.
От страдания одно лекарство — пустота в голове. Чтобы опустошить голову, надо мчаться галопом, подставляя лоб ветру, стать продолжением коня, рогом единорога, устремляясь к последней схватке, когда эфир унесёт туда, где разгорячённый всадник и конь будут разорваны на куски и поглощены невидимым пространством.
Человеческий ум подвержен одному глубинному изъяну: чтобы он осознал ценность чего-либо, его надо этого лишить.
Но его настиг злой рок: он поступил в университет, и его блестящий интеллект, впитывая изо дня в день затасканные сентенции тамошних профессоров, прискорбно померк.
Если бы мы были способны не думать о наших проблемах, мы были бы счастливой расой.
Желание посвятить жизнь служению ближнему возникает у тех, кто имеет проблемы.
В этой стране, где люди всю жизнь должны неукоснительно держать себя в руках, к старости они довольно часто не выдерживают, и у них сносит крышу, что не мешает им продолжать жить в семье, где за ними, согласно обычаям, заботливо ухаживают.
Историю не пишут в сослагательном наклонении.
Это неизбежно: после двадцати пяти лет любая встреча на жизненном пути — повторение пройденного.
... бывают такие секреты, которыми лучше не хвастаться.
Из всех наркотиков самый зловредный и самый засасывающий ― жратва.
Суп из орхидей был столь же прекрасен на вид, сколь и пресен на вкус. Налюбовавшись им вволю, делать с ним было больше нечего.
Высшая цель танца — показать тело.
В прошлом я изобрел безотказный способ забыть девчонку, если она слишком уж занимала мои мысли — изучить ее вдоль и поперек. Главное, наблюдать непрерывно, каждую секунду, так избавление приходит гораздо скорее, потому что начинаешь замечать, что девять десятых своего времени девицы притворяются и играют какую-нибудь роль. Предмет изучения вдруг становится таким плоским и ординарным, что выздоравливаешь моментально. Неизлечимую любовь внушают только девушки, сохранившие естественность. А таких одна на миллион.
Влюбиться зимой — не очень удачная затея. Симптомы влюблённости в это время года более возвышенны, но вместе с тем и более мучительны. Безупречно чистая белизна мороза подстегивает мрачную радость томительного ожидания. Озноб распаляет лихорадочную страсть. Те, кому выпало влюбиться на Святую Люцию, обречены на три месяца болезненной дрожи.
Влюбившись, всегда споришь с собой задним числом, как будто еще можешь не позволить себе эту нелепицу.
В пятнадцать лет все мы сумасшедшие.
Да и как ты можешь кого-то любить, если твое сердце сковано всевозможными догмами и запретами, которые в тебя вбивали с раннего детства? Если ты вдруг кого и полюбишь — значит, тебя плохо воспитали.
— Я должна с ней поговорить.
— Вы думаете это что-то изменит?
— Конечно. Как можно уладить отношения, если сначала их не выяснить.
– Месье, поймите же, наконец: я не желаю с вами разговаривать.
– Почему? – с наивным видом спросил незнакомец.
– Я читаю.
– Нет, месье.
– Простите?
– Вы не читаете. Вам, может, кажется, что вы читаете. Но так не читают.
Стоит вам что-нибудь не понять, вы тут же объявляете это чушью. А может, вам попросту не хватает ума?
Когда делаешь что-то на совесть, от этого непременно получаешь удовольствие.