— Вы были не правы.
— Почему люди говорят это с таким удовольствием? Это очень ранит, знаешь ли.
Нет ничего утомительнее человека, который всегда прав.
— Никто ничего не знает. Так, а ты откуда знаешь, что всегда прав?
— Я не знаю. Но мне тяжело работать, зная, что я не прав.
(— Откуда ты знаешь, что ты прав?
— Я не знаю. Но мне трудно действовать, предполагая противоположное.)
— Не спорьте с Лилей. Лиля всегда права.
— Даже если она скажет, что шкаф стоит на потолке?
— Конечно.
— Но ведь шкаф стоит на полу!
— Это с вашей точки зрения. А что бы сказал ваш сосед снизу?
Даже если ты один против всех — это не значит, что ты не прав.
Когда люди гибнут, всякий спор о том, кто был прав, а кто нет, теряет смысл. <...> Печаль на лицах всегда одна.
Не спорь с мужчинами — все равно они никогда не бывают правы.
(Нет смысла спорить с мужчинами — они все равно никогда не бывают правы.)
Суть политики состоит не в том, чтобы быть правым, а в том, чтобы сохранить правоту.
Странно устроен мир: хотя все мы несогласны друг с другом, каждый из нас всегда прав.
Мы живём в мире, где прав тот, кто выжил.
Что правильно, а что нет? Это решает человеческое сердце. Но что же тогда это сердце? То, что кто то считает светом, для другого может быть тьмой. Желать только света, не ведая о тьме... я так не могу.
Тяжело признавать, что ты был неправ. Ещё тяжелее признавать это после того, как долго издевался или, в лучшем случае, подтрунивал над правдой со слепым рвением, так жизнерадостно уверенный в собственной непогрешимости.
Ты, конечно, права, но я женился на тебе не за правоту, а за то, чтобы ты соглашалась со мной независимо от того, насколько бредовые мои идеи.
Когда мы правы, мы часто сомневаемся, но ошибаемся мы обычно с полной уверенностью.
То, что он оказался прав, не значит, что он не ошибался.
Нужно быть правым, а не исправляемым.
Упорствуя в своей правоте, не сделайте из друга врага.
Политика определяет, кто сильнее. Она не показывает, кто прав.
Я смотрю в окно, я вижу людей. Я вижу, как по улицам проплывают такие разные удивительные миры, сталкиваясь между собой возведенными ими же стенами. Я знаю, что каждый из них по-своему прав. Но в своей правоте, в своей непоколебимой истине, они утратили умение слышать и понимать других. А кругом столько одиночества, столько боли, ссор, дрязг, ругани, ненависти... И никто, никто не хочет слышать и понимать, но каждый готов доказывать именно свою, единственно возможную правоту. Нет, это не война вер, это утрата утрат. Утрата понимания. Потому что за стеной своего тесного мирка, мирка внутри головы, все уже чуждо и враждебно. Мы не слышим друг друга. Мы не хотим слушать, мы и так уже все знаем. Но знаем ли?
Правота доступна каждому, а вот истина существует вне нас и независимо от нас.
Когда люди уверены в своей правоте, они способны совершать даже самые гнусные поступки.
Стремление всегда быть правым — признак вульгарного ума.
Безумие — это когда ты считаешь правым себя, а остальной мир считает обратное.
Меня больше не беспокоит, что ты сумасшедший. Меня беспокоит то, что ты прав.
Если человеку приходится много беседовать с другими, со временем он начинает говорить по-настоящему убедительно. Но это не значит, что он прав.
Истинное понимание состоит в том, что никто ничего не понимает. Но при этом каждый по-своему прав.
— Прости, Адевале.
— И ты смеешь просить прощения? Твое место в аду, предатель.
— Я войду туда гордо, зная, что я был прав.
Легче прощают ошибки народов, чем признают правоту отдельных личностей.
Наука, конечно, творит чудеса, но счастье куда ценнее правоты.
С мамой говорить всегда трудно, особенно если она не права.
Она мать — ну и права.
Матери всегда желают лучшего своим детям. Но они не всегда бывают правы.
— Не нужно так на него полагаться, милый.
— На Стивена? Почему ты так считаешь?
— Просто мне так подумалось. Не обращай внимания.
— Я всегда обращаю внимание на твои слова. В особенности, когда ты в подпитии.
— Что ты сказал?
— Прости, мама. Я не хотел. Просто у меня такое чувство, что ты часто бываешь права.
Есть люди, чья постоянная и несомненная правота делает жизнь окружающих невыносимой.
Оба улыбались счастливой улыбкой. Это произвело на меня впечатление – счастье всегда было в моих глазах залогом правоты и удачи.
Какой же парализующей силой обладает подчас чувство вины, и как чувство собственной правоты может мобилизовать человека.
Обе стороны были по-своему правы – а значит, одинаково виноваты.
Если уж ей хочется любой ценой оказаться правой, пусть позволит нам быть виноватыми.
— Отчего она не последовала за ним, если так любит? Испугалась?
— Только не за себя, Соловушка... Мало кто... Да нет — никто не остался бы из одного только страха. Меня порой посещают бесплодные размышления — а если бы поход Феанаро стал тем, чем должен был стать... Не бунтом — а священной войной ради обретения Первозданного Света... Разве стали бы удерживать нас Валар и разве отказали бы в кораблях тэлери? Не страх заставил повернуть тех, кто повернул. Просто очень важно порой чувствовать свою правоту. Ее страшил не путь, который разделил Финарато — а проклятье, понесенное им. Да он и сам не хотел бы для нее того, через что прошел. Нам очень важно знать, что кто-то там ждет нас... Ждет и любит.
Добрые люди часто бывают правы.