В молодости едва контролируемые порывы еще не ведают ограничений разума. Чувства принесли этому миру проблем не меньше, чем счастья.
Поскольку вы оказали мне великую честь, спросив мое мнение, я скажу, что был глубоко огорчен, наблюдая, как первое десятилетие нового века заканчивается полным унижением Англии, отречением от множества народов Европы, ожидавших нашей помощи. Но именно вы, ваше высочество, обязаны принять на себя ответственность за выбор дальнейшей судьбы своей страны. А мы, ваши подданные, примем ваш выбор. Как, впрочем, и история.
Как только Росс ушел, Джереми сказал:
— У вас двоих есть секретный язык, который до сих пор меня поражает. Проклятье, что значит это... эта библейская ерунда? Ты ведь говорила о Каиафе?
— Не бери в голову, — ответила его мать. — Иногда правильнее остаться непонятым...
— Особенно своими детьми...
— Что теперь? — спросил Росс.
— Ты сказал всё правильно, хотя и не совсем. То, что произошло сегодня между нами — ненормально. Наши чувства давно уже должны были охладеть, стать спокойнее. А я чувствую себя, как в первый раз, когда ты повел меня в постель в этой комнате. Помнишь, я тогда надела платье твоей матери.
— Ты меня соблазнила.
— А когда всё закончилось, так не казалось. Ты зажег еще одну свечу.
— Хотел получше узнать тебя до утра.
Росс поднес ее руку к своему лицу.
— Ты к чему-то прислушиваешься? — спросила Демельза через некоторое время.
Он закатился смехом.
— Ну всё, ты меня поймала. Да, я слушаю кое-что — стук твоего сердца.
— Так не очень удобно.
Росс медленно наклонился и положил голову ей на левую грудь.
— Оно там.
Он отпустил ее руку и обхватил грудь ладонью.
— После сегодняшней ночи ты, наверное, истощен.
— Это точно... Но как по-твоему, неужели я тоже кое-что не вспоминаю, находясь вдали от дома?
— Я на это надеюсь.
— Неужели, по-твоему, я не помню ту ночь, когда я вернулся из Сола после ловли сардин? Тогда всё было по-другому. Той ночью я в тебя влюбился. Прежде это было лишь физическое влечение... Но без чувств это ничто. Не стоит даже и вспоминать. Просто убогая возня. К счастью, с тех пор между нами такого не было.
— Свеча догорает, — сказала Демельза.
— Я знаю. А это имеет значение?
— Ничего не имеет значение, кроме тебя, — ответила она.
Конечно, Росс отправился туда не для участия в боевых действиях, а как гражданское лицо, чья задача — наблюдать, а не сражаться. Однако в бою стираются четкие границы. В любом случае, Демельза знала, что не в характере Росса держаться в стороне от сражения, даже если он оказался там случайно.
Поэтому, в любую минуту, пока она переставляла банки в кладовой, украшала печенье с изюмом, бранила непослушную Изабеллу-Роуз или чистила зубы корнем мальвы — в любое из этих мгновений Росс, возможно, умирал от ран на каком-нибудь пыльном горном склоне в Португалии или лежал в госпитале с лихорадкой, не в силах держать перо. А может, он уже в безопасности, в Лондоне, и прямо сейчас пишет ей или трясется в карете между Сент-Остелом и Труро, на самом последнем этапе путешествия домой.
Но в тоже время, нужно продолжать жить — неизменной будничной жизнью, сосредоточенной вокруг домашних дел, заниматься домом, шахтой и деревенскими проблемами, готовить еду и накрывать на стол, следить, чтобы хватало эля, заготавливать уголь и дрова на зиму. Кроме того, хозяйка поместья просто обязана выслушивать жалобы, разбираться с возникающими затруднениями, помогать нуждающимся — быть чем-то вроде центра подготовки к Рождеству и в церкви, и в поместье.
И когда вдруг случается внезапно услышать нежданный стук копыт по булыжнику — глупо позволять сердцу замирать в тревожном ожидании.
— Не нужно так на него полагаться, милый.
— На Стивена? Почему ты так считаешь?
— Просто мне так подумалось. Не обращай внимания.
— Я всегда обращаю внимание на твои слова. В особенности, когда ты в подпитии.
— Что ты сказал?
— Прости, мама. Я не хотел. Просто у меня такое чувство, что ты часто бываешь права.
— Похоже, капитан Полдарк, теперь ты исправился.
— И почему же ты так считаешь, капитан Полдарк?
— Повышение в чине. Серьёзный вид. Четыре года тяжёлой войны.
Джеффри Чарльз вытянул ноги.
— Что касается первого, то это несложно. Здесь, в Испании, не нужно ждать до седых волос, чтобы получить повышение — достаточно освободиться вакансии. Что касается второго — серьёзного вида, как ты его называешь, то это в основном из-за того, что я обдумываю письмо тёте Демельзе, если её муж схлопочет пулю под моим командованием. А что касается третьего, то, как ты и сам знаешь, дядя, четыре года в армии никак не способствуют исправлению. наоборот, склоняют к неподобающему поведению — женщинам, выпивке, картам.
— Да уж. Не буду распространяться об этом твоим родственникам.
— А ты послала туда Клоуэнс не потому, что...
— Я не посылала Клоуэнс. Он сама поехала.
— На нее не похоже.
— Да, не похоже. Но люди часто ведут себя непривычным образом. Что вообще значит сохранять верность себе? Никогда не могла понять. Иногда во мне как будто живут три разных человека, и все со своими желаниями. Который из них я? Каков ты внутри, Джереми? Такой же? Я не знаю. Иногда ты тревожишь отца. Есть что-то такое, чем ты хотел бы заниматься в жизни?
— Возможно.