Ты — причина меня такого, каким ты знаешь меня в своей жизни.
Что, если мы родные души? — спросил я себя мысленно, пока она плакала. — Что, если мы всю жизнь искали именно друг друга? Мы соприкоснулись, ощутили на момент, какой может быть земная любовь, и что, теперь из-за моих страхов мы расстанемся и никогда больше не увидим друг друга? И мне придется до конца дней своих искать ту, что я уже однажды нашел, но испугался и не сумел полюбить?
— Если хочешь найти того, кого полюбишь, — сказала она мне однажды, — то секрет состоит в том, чтобы сначала найти того, кто тебе понравится. — Мы с ней были лучшими друзьями до того, как полюбили друг друга. Она мне нравилась, я ею восхищался, я доверял ей!
Важно не то, проигрываем ли мы в игре, важно, как мы проигрываем и как мы благодаря этому изменимся, что нового вынесем для себя, как сможем применить это в других играх. Странным образом поражение оборачивается победой.
Я поцеловал её улыбку.
Чтобы привлечь что-либо в свою жизнь, представь, будто оно уже там есть.
Единственное, что имеет значение в конце нашего пребывания на земле, это то, как сильно мы любили, каким было качество нашей любви.
Если ты хочешь, чтобы кто-то остался в твоей жизни, – никогда не относись к нему равнодушно!
Я живу как хочу. Я остаюсь, если я захочу. И я уйду, если не захочу.
Противоположностью одиночеству, Ричард, является не совместная жизнь, а душевная близость.
Приходится признать, что мы одиноки на этой планете, каждый из нас совершенно одинок, и чем скорее мы это признаем, тем лучше для нас.
Родная душа – это тот, у кого есть ключи от наших замков, и к чьим замкам подходят наши ключи. Когда мы чувствуем себя настолько в безопасности, что можем открыть наши замки, тогда наши самые подлинные «я» выходят навстречу друг другу, и мы можем быть полностью и искренне теми, кто мы есть. Тогда нас любят такими, какими мы есть, а не такими, какими мы стараемся быть.
Могут ли родственные души встретиться, а затем навсегда расстаться?
Я очень ценю две вещи — душевную близость и способность доставлять радость.
Ошибок не бывает. События, которые вторгаются в нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они ни были, необходимы для того, чтобы мы научились тому, чему должны научиться.
Мир этот в действительности даже отдаленно не напоминает то, чем он кажется; все, скрытое, в наших мыслях, осуществляется в нашей жизни; чудеса на самом деле вовсе не чудо.
Для меня имеет значение лишь один мир – субъективный мир человека, который каждый создает для себя сам.
Нет такого писателя во всем мире, – я говорил предельно медленно, – который или которая бы смогли бы писать книгу на идеях, в которые она или он не верили бы. Мы можем написать что-то настоящее, если только верим по-настоящему.
Достаточно было измениться нашим мыслям — и мир вокруг нас тоже изменился.
Удовольствие от собственных слов получаешь тогда, когда говоришь как можно меньше неправды.
Ну а что, если я не убегу? Что мне терять, кроме сотен тонн стальных оков, которые якобы делают меня неуязвимым? Возможно, расправив освобожденные от брони крылья, я смогу летать так, чтобы меня не сбили.
Единственное, что разрушает мечты, — это компромисс.
Если верите в супружество, живите в нем честно. Если нет, – разведитесь быстро.
Ни одно желание не дается тебе отдельно от силы, позволяющей его осуществить.
Секрет моей силы, — продолжал он, — в том, что я не вру.
Не забывай! Кричал я без слов через десятилетия. Никогда не забывай этот миг!
Мы забываем днем, а во сне мы помним все сны прошлых лет.
Жизнь – это только сон, любовь моя.
Мало помалу, думал я, мы восстанавливаем сознательное понимание того, что мы уже знаем от рождения: истинно все то, во что желает верить наше высшее внутреннее Я.
Что в отдалении и отдельно, что вместе и отдельно — всё равно мы будем слишком несчастливы. Я ощущаю себя существом которое много плачет, существом, которое даже обязано плакать, потому что счастье нужно выстрадать. А я знаю, что мне ещё рано превращать жизнь в сплошное страдание.
Она так чертовски умна, что самое худшее, что может случиться, — это что я слишком многому научусь, прежде чем она меня оставит в следующий раз.
Нет ничего такого, что, появившись в нашем уме, не имело бы смысла.
Нет такой проблемы, которую мы не смогли бы разрешить, спокойно и рационально обсудив ее. Если мы будем не согласны друг с другом, что плохого в том, чтобы сказать: «Лесли, я не согласен, вот мои соображения по этому поводу?» А ты в ответ: «Хорошо, Ричард, твои аргументы убедили меня, что твой вариант лучше». Тут и конец разногласиям. И не нужно будет подметать осколки посуды и чинить поломанные двери.
Единственная реальность – Жизнь!
Она стояла на той вершине, которая была видна мне лишь издали; она видела свет, она знала секрет, который никогда не был мне доступен.
Не знаю, где ты, но где-то ты живешь сейчас на этой земле... Встретиться сейчас мы не можем, я не знаю почему. Однако придет день, и наши вопросы станут ответами, и мы окажемся в чем-то таком светлом... и каждый мой шаг — это шаг к тебе по мосту, который нам предстоит перейти, чтобы встретиться.
Свет и прикосновение, мягкие тени и шепот, и это утро, переходящее в день, переходящее в вечер, и вновь найденный путь навстречу друг другу после целой жизни, прожитой порознь.
Ты смотрел на жизнь как на шахматную игру, и за это я благодарна тебе. Мне виделась соната. Из за этих различий погибли и король и королева, и оборвалась мелодия.
Как я могу это знать, почему я так непоколебимо убежден, что смерть не разлучает нас с теми, кого мы любим?
Потому что ты, кого я люблю сегодня потому что она и я умирали уже миллионы раз до этого, и вот мы снова в эту секунду, в эту минуту, в этой жизни снова вместе! Смерть не более разлучает нас, чем жизнь!
Глубоко внутри души каждый из нас знает вечные законы, и один из них состоит в том, что мы всегда будем возвращаться в объятия того, кого мы любим, независимо от того, расстаемся ли мы в конце дня или в конце жизни.
Сохрани свою любовь к небу, дитя, и я тебе обещаю: то, что ты любишь, найдёт способ увлечь тебя от земли, в высоту, в её жутковато счастливые ответы на все вопросы.