Жизнь как карусель. Надо периодически менять лошадок, но в целом ничего не меняется.
Почему я и все, кто мне дорог, выбирают тех, кто вытирает о нас ноги?
— Я знаю, что я должен думать о маме все время, и я думаю. Но дело в том, что я влюбился, еще до ее смерти, и с этим ничего не поделаешь.
— Не слишком ли ты молод, чтоб влюбляться?
— Нет.
— О, ну, в общем, хорошо... Признаться, мне стало намного легче.
— Почему?
— Ну, потому что я думал, что все намного хуже.
— Хуже, чем агония неразделенной любви?
— О. Нет, ты прав. Это же агония.
— Она смотрела на тебя?
— Нет... Но ведь в фильмах всё всегда случается в самом конце...
Ты выросла, твои уши стали больше, а глаза старше.
Красота не так уж и красива в сочетании с глупостью.
— Это ваш придворный музыкант?
— Да. Это мой домашний музыкант. Его зовут Магнитофон.
Двигаться дальше не значит предать память о ком-то.
Было обычное октябрьское утро: по голубому небу бежали пушистые облачка, пахло прелой хвоей, сырой землей и утренней свежестью.
В парке, в старом каменном фонтане, на прозрачной холодной воде плавали желтые кораблики листьев. На земле сквозь разноцветный ковер пробивалась еще зеленая трава. С каждым моим вздохом желтый лист отрывался от ветки и, медленно кружась, опускался на землю. На старых стволах деревьев золотился дымчатый солнечный свет, но в глубоких складках коры оставалась тень. Было тихо, только слышно робкое пение птиц.
Иногда маленькие птички садились на каменные дорожки сквера. Я стояла и боялась дышать, боялась спугнуть листья, солнечные лучики сквозь крону, спугнуть эту тишину.
Небо, деревья, воздух — все было пронизано неярким светом, все было таким пленяющим и умиротворенным, что мне захотелось стать этой тихой осенью. В ней были капли грусти, но в ее мирном увядании было свое торжество. Торжество последней красоты засыпающей природы.
— Я даже не знаю чем вас угостить. Фирма «Тэйлор» разорила всех мелких фермеров, и теперь мы сидим на одних таблетках... Дайте руку.
— Как это?
— Дайте руку. Сейчас узнаете. Глотайте.
— А что это было?
— Курица с зелёным горошком.
— Целая?
— Целая.
— Да... А у нас курицы бегают по двору, а зелёный горошек растёт на Нижних Мхах.
— А вот шампанское я вам могу предложить настоящее. У вас в Перадоре есть шампанское?
— Ничего у нас в Перадоре нет. Ни электричества, ни электронных часов, ни телевизора.
— Не огорчайтесь. Достаточно того, что в Перадоре есть такая замечательная девушка как вы. И драконы.
Я всегда считал его гением. Ну, а как иначе? Сложно признать, что родитель — псих.
Время за чтением интересной книги проходит так же быстро, как время, проведенное с любимой женщиной.
Даже зеркалу не под силу показать тебя тебе самому, если ты не желаешь смотреть.
— Что со мной случилось? Я даже убить себя правильно не могу. Я ничего не могу сделать правильно.
— Я уверен, если ты достаточно постараешься, то сможешь убить себя лучше любого из моих знакомых.
— Почему ты все время носишь черное?
— Я в трауре по своей жизни.
Сильная вера способна совершать чудеса.
Вы можете спросить меня: «Откуда мне знать, что прекрасно, а что уродливо, и каким образом действовать?», и я скажу: на этот вопрос вы должны ответить сами.
Ветер мчит на юг, и вновь возвращается на север. Весь мир круговращение и ветер следует его круговороту. Все реки текут в море, однако море не переполняется. Вновь к истокам рек возвращаются их воды. То что было, это то что будет, что свершено, то будет свершено. Нет воспоминаний о бывшем, и не будет воспоминаний о том, что будет с теми, кто придет после нас.
— Это дерево похоже на нас. У него нет амбиций. А может, и тебе не нужно честолюбие?
— Деревья и животные без него обойдутся. Но каким без него окажется человек?
— Счастливым.
Никогда не знаешь, что будет, когда упадешь с большой высоты.
— Вернись, Сэм. Я пойду в Мордор один.
— Конечно, один. А я пойду с вами.
— Нет! Ни за что!
— Всего на пару недель.
— Нет! Ты что, шутишь?! Дети... Терпеть их не могу, и ты это знаешь!
— Дай ему шанс.
— Нет. Дети в таком возрасте — сущий кошмар! Да в любом возрасте просто кошмар! Я знаю точно, я тренировал их на льду. Первым делом парень продаст наш телевизор!
— Зачем ему это?
— Сначала продаст телевизор, потом осушит наш бар. Он сопьётся и разорит наш дом! Ты столько сделал для нашего уюта... А потом он приведёт подруг! Девочек, представляешь? Притащит сюда и переспит с ними на твоих любимых простынях за пятьсот долларов! Ты просто выбросишь их... А вдруг он станет бандитом? Вдруг у него дурацкая причёска?!
— Тебе причёска не испортила жизнь. Дыши глубже! Наш телевизор будет в порядке, и никаких подруг он водить не станет. Мы должны взять его.
— Мы никому не обязаны! Пять лет я устраивал личную жизнь. Все эти врачи, психологи... Наконец-то я счастлив! Не хочу перемен в жизни!
— Доверься мне. Твоя жизнь не изменится.
— Сэм, а у тебя нет проблем с женщинами?
— Нет, с тех пор, как я убил свою невесту...
Песок неважная замена овсу!
Что бы вы делали, если бы знали, что вас ждет успех? Так иди и делай это!
— Мне просто нужно чувствовать себя любимой.
— Мне просто нужно чувствовать.
Когда человек захочет, он сам даст все нужные ответы.
Собственные открытия лучше всего превращают мальчика в мужчину.
Семьи — они для того, чтобы быть вместе.
Я счастлив, когда ты читаешь.
— Рекомендую перейти на сыроедение.
— Я не ем сыр.
— Я сказал не едение сыра, а сыроедение. Рекомендуется всё сырое. Всё! Желе из протёртой крапивы, пюре из сырой...
— Доктор! Не делайте из меня эйдиота!
— Эйдетизм принимает бурный характер...
Надо уметь смеяться над собой. Иначе жизнь покажется тебе слишком длинной.
— Я хотел бы, чтобы Карен была жива. Иррационально хотеть невозможного.
— Но когда умирает тот, кого ты любил — все идет кувырком.
— Сок, без глупостей...
— Сэм, я почти наверняка сделаю что-нибудь глупое. Это у меня в крови, сам знаешь!
— Что!? Я не хочу умирать! Я с девчонкой еще не целовался!
— Ты бы до этого не дожил!
Подари человеку пули, и он попросит ружьё. Подари человеку ружьё, и он будет раздавать пули направо и налево.
— Какой сегодня день, Макс?
— Сэм, я президент Соединенных Штатов Америки... Какой тебе нужен?
— Сэр, мы вынуждены были задержать вас из-за неприемлемого состояния ваших фар.
— Так вы же мне их сами только что прострелили!
— Как настроение, Сибил?
— Просто чудесно! Я чувствую себя такой жизнерадостной и энергичной...
— Не волнуйся, Сибил, мы пытаемся это исправить.
— Иногда от магазинной музыки мне хочется устроить резню.
— А у меня почти от всего это бывает.