Цитаты авторства Джоджо Мойес

Теория вероятности и закон больших чисел утверждают: иногда нужно пытаться снова и снова, чтобы получить желаемый результат. Чем больше пытаешься, тем скорее получится. Или, как я объяснила маме, в сущности, иногда просто надо не сдаваться.
– Чем раньше ты найдешь новую работу, детка, тем лучше.
– Прошло всего двадцать четыре часа, как я потеряла старую. Можно мне немного побыть несчастной и вялой? Хотя бы сегодня.
Похоже, я совершила классическую ошибку большинства женщин, которые полностью игнорируют то, что мужчина говорит и делает, а прислушиваются исключительно к зову своего сердца, коварно нашептывающему: «Со мной всё будет по-другому».
Я прежде не сознавала, что музыка может отпереть закрытые двери, перенести в мир, которого не представлял даже сам композитор. Музыка оставляет отпечаток в окружающем воздухе, как будто несёшь её остатки с собой.
Возможно, я подхожу своей семье не так идеально, как вы – круглые колышки в идеально круглых лунках. В нашей семье колышки и лунки приходится обстругивать, потому что раньше они стояли в других местах и к тому же их заклинило и они слегка покосились. Но дело вот в чем. Я кое-что понял, когда папа сел и сказал, что рад меня видеть, и у него увлажнились глаза: да, мой отец козел, но он мой козел, и другого козла у меня нет. И, ощущая тяжесть ладони Джесс, когда она сидела у моей больничной койки, слушая, как она пытается не расплакаться в трубку при мысли о том, чтобы оставить меня здесь, и глядя, как моя младшая сестра, которая изо всех сил храбрится насчет этой истории со школой, хотя даже мне понятно, что ее мир рухнул, я понял, что в мире есть место, где я свой.
Думаю, я свой среди них.
Вместо того чтобы глазеть на туристов, отвлекаться на их акценты и неведомую жизнь, я, наверное, впервые увидела замок, начала впитывать его историю. Его каменные стены стояли более восьмисот лет. Здесь рождались и умирали люди, воспаряли и разбивались сердца. И теперь, в тишине, казалось, можно было услышать голоса, шаги на дорожке.
Еще не успев обзавестись собственными детьми, я уже узнала несколько важных вещей о том, каково это – быть родителем. Что бы ты ни сделал, ты все равно будешь не прав. Если ты будешь жестоким, или авторитарным, или небрежным, то непременно ранишь неокрепшую душу своего подопечного. Если ты будешь любящим, внимательным и станешь хвалить своего подопечного даже за самые незначительные достижения – скажем, если ему удалось утром не проспать или воздержаться от курения в течение дня, – это все равно выйдет тебе боком. Я выяснила, что если ты являешься родителем de facto, то все вышесказанное остается в силе, но при этом у тебя нет тех властных полномочий, которыми ты, по идее, должен быть наделен, поскольку кормишь и обслуживаешь своего подопечного.
— А ты изменилась.
— Каким образом?
— Ты не такая слабая, как раньше. Не такая уязвимая. Ты теперь лучше справляешься с проблемами.
— Я мать.
Уже гораздо позже я поняла, что мы должны были заметить признаки надвигающейся беды. Но ведь никто никогда не приглядывается. Разве не так? Матери по определению всегда измучены и сыты по горло такой жизнью. Они по определению сперва орут, а потом извиняются. У них по определению вечно болит голова.
Прошлой ночью он смотрел на созвездия, что в своё время так привлекали его, и проклинал неудачное расположение планет, из-за которого их жизненные пути не пересеклись тогда, когда они оба ещё были свободны.
Молодым проще, их надежда может еще возродиться. Иногда всего пара ободряющих слов способна вселить уверенность в прекрасное будущее, которое сменит бесконечную череду препятствий и разочарований. Вот если бы у взрослых тоже так было.
Энтони говорил с ней так же искренне, как люди иногда рассказывают свои самые сокровенные тайны попутчикам в поездах, потому что знают: скорее всего, они никогда больше не увидятся, поэтому такие излияния никого ни к чему не обязывают.
– Все достойные люди, с которыми я знаком, в школе были немного особенными. Тебе просто нужно найти своих людей.
– Найти своих людей?
– Твой клан. – (Никки скривился.) – Тебе всю жизнь кажется, что ты никуда не вписываешься. И однажды ты входишь в комнату – в университете, офисе или клубе – и видишь: «А! Да вот же они». И внезапно чувствуешь себя как дома.
– Я нигде не чувствую себя как дома.
– Это пройдет.
Никки обдумал его слова и спросил:
– И где вы нашли свой клан?
– В компьютерном зале в университете. Я был вроде как ботаником. Там я встретил своего лучшего друга Ронана. А потом… мы основали компанию. – Он помрачнел.
– Но мне придется торчать здесь, пока я не закончу школу. И там, где мы живем, ничего такого нет, никаких кланов. – Никки опустил челку на глаза. – Либо ты стараешься угодить Фишеру, либо держишься от него подальше.
– Так поищи своих людей в Интернете.
– Как?
– Ну, не знаю. Почитай форумы, посвященные тому, что тебе… нравится? Образу жизни?
Никки заметил выражение его лица.
– А! Вы тоже считаете меня голубым?
– Нет, я просто говорю, что Интернет велик. В нем обязательно найдутся те, кто разделяет твои интересы, ведет такую же жизнь.
Посмотри на Ханну, на Кэтлин и Нино, на ребят, которые дарили тебе свою дружбу и поддерживали даже больше, чем некоторых поддерживают родственники. У меня была семья. Что бы ни случилось, пусть даже не все остаются навсегда, у меня была настоящая семья.
Вы забудете, что я представитель вражеской армии, я забуду, что вы женщина, которая постоянно планирует очередной акт непокоры, и мы будем просто... двое людей?