Я лишь частица, а не целое; я лишь крохотный инструмент в арсенале Перемены.
Толстой сказал про себя однажды: – Вся беда в том, что у меня воображение немного живее, чем у других… Есть и у меня эта беда.
Властям не нужны повстанцы, ведь им комфортнее и безопаснее жить в призрачном мире, как рыбам на дне спокойного моря, где их не потревожат никакие бури и нежелательные перемены, которых они боятся, как тень солнца.
Жуткая ночь наступила для богатых и толстых.
Человек побаивается перемен, но и любит их.
Когда-то, в другой жизни, я ходила в театр, бегала на концерты симфонической музыки. Интересно, можно ли, месяцами вычищая чужие унитазы, остаться восторженным почитателем Чайковского?!
Изменения на ходу напоминают чехарду.
Мне банально не хотелось завершать то, что так долго не менялось, поэтому я и молчал. Я только сейчас осознал, что даже кажущиеся неизменными вещи и люди могут однажды просто взять и пропасть.
Стрелка, как ей и положено, невозмутимо бежала по кругу, ни на миг не меняя ритма. Оборот, ещё один, и она вернётся в исходное положение. Но всё равно что-то изменится. Стрелка останется в том же состоянии, а окружающий мир – нет.
Люди везде одинаковые. Другими они становятся, только когда кого-нибудь любят. Только это и меняет людей.
И до чего же быстро все меняется, когда не обращаешь на это внимания, — не раз думал Тэй в эти первые дни после возвращения. — Не успеешь оглянуться, а жизнь уже не та.
Мы меняемся до такой степени, что сами не видим, насколько изменились.
Не желая меняться, ты угасаешь.
Запомните, милая леди, не всегда перемены равносильны потерям.
Не могу долго быть одним и тем же. Мне всё время хочется меняться, превращаться. Удивляюсь на людей: как это им не надоедает всегда быть одинаковыми! Скукотища. Я бы на твоём месте каждый день в кого-нибудь превращалось.
Та девушка, которой нуждалась в защите, которая жаждала стабильности и комфорта… она умерла Под Горой. Я умерла, и не было никого, кто бы защитил меня от этих ужасов, перед тем, как моя шея была сломана. Но я защищала себя сама. И я не стала, не смогла бы избавиться от той части меня, что пробудилась и изменилась Под Горой.
Мы не можем изменить, а уж тем более победить природу, потому что сами являемся её частью. Часть не может победить целое, потому как победив, она уничтожит и себя.
Жизнь штука такая — все течет, все меняется…
Никто осознанно не меняет самого себя.
Не из-за лени и не в силу ограниченности, просто меняться — страшно, меняться — значит превращаться в кого-то другого. Ничто в этой жизни не дается даром, стать лучше можно, только переступив через собственное «я».
Перемены — единственное, на что можно расчитывать.
Бывают моменты, когда мир балансирует на грани, и в такие времена правильные слова могут его в корне изменить.
А ты знаешь, что между концом и новым началом есть некий промежуточный мир? Это – раненое время. Это – болото, куда стекаются мечты и тревоги и забытые намерения. Тебе в это время будет тяжело. Но ты не должен недооценивать этого переходного периода, этого перехода от расставания к новой жизни. Не торопись. Иногда такие «пороги» оказываются шире, чем хотелось бы, и их не перешагнуть в один прием.
Жизнь идет, течет, бежит – она не может стоять на месте, сколько бы ни было привлекательным это место. Изменения… их ничем не остановишь…
Время — ловкий обманщик, перед которым не устоял никто. Оно несет в себе иллюзию перемен, а на самом деле все по-другому. Песчинка за песчинкой перетекает из одного резервуара небесных часов в другой, и наоборот.
Бывает, что заурядная жизнь вдруг резко меняется, словно течение реки, когда ее русло преграждают камни. Доселе спокойная вода кипит на порогах, бурлит и несется, сметая все на своем пути и внушая страх. Подхватывает и несет неведомо куда… что будет в следующую минуту… будет ли эта минута…
Значит, если каждый будет стараться изменить себя и свое окружение, то будет легко изменить весь мир. Если мы хотим изменить мир, нужно начать с самих себя. Нет смысла обвинять во всех грехах других людей или общество. Это не поможет изменить мир.
Магомет сказал, что он отпустил голову в воду и вынул, и в это время четырнадцатью годами состарился: так и ты в короткое время ужасно переменился.
Жизнь лгала ему. Лгала о том, что вещи не меняются. Что всё на свете так же неизменно и неподвижно. <...> В эту ложь легко было поверить, потому что жизни не свойственны резкие перемены.
Каждый следующий понедельник похож на предыдущий, не считая мелких деталей. Каждый день — одни и те же лица, неделя за неделей — одна и та же еда, одни и те же дела. Но такая неизменность вещей играет злую шутку, из-за неё внезапные перемены пугают, как акула, вдруг выскочившая из моря перед носом у рыбака.
Я удивлялся тому, какими беспомощными оказываются наш разум, наш рассудок, наше сердце, когда нам нужно произвести малейшую перемену, развязать один какой-нибудь узел, который потом сама жизнь распутывает с непостижимой легкостью.
Если наш, северный ветер угрожает только проводам и деревьям, то карибский шквал угрожает всему на свете. Стоит заметить черноту на горизонте, и уже не знаешь, останется ли над твоей головой крыша, и где окажется корабль: на дне или на волнах. На этих жалких кусочках суши ничего не знаешь наверняка, дружище.
Он может проснуться в любую минуту. Вулканы, как люди, спят подолгу, потом вдруг просыпаются и всё вокруг себя меняют.
Не понимаю, почему вы не любите ураганы? Да, после них ничто не остаётся прежним, но ведь именно для этого их кто-то придумал.
А карибские ураганы, которые ты так ищешь, только треплют крышу, ничего под ней не меняют.
Страшной оказывается та неизведанность, неясность, неопределенность, что ждет их, если они поступят по-другому: бросят работу, разведутся. Сознанием и способностью адекватно рассуждать целиком и полностью овладевает страх остаться ни с чем.
…улица мясников — образ Афганистана. Здесь царит веселый беспорядок, дополненный бездействием, которое меня огорчает. Ничто не разрушается, ничто не создается, все трансформируется. У меня такое чувство, что мы живем в пустоте. Ни изменений. Ни перемен. Мы ждем. Мы и есть этот бык, тяжелый и пассивный, который позволил разрезать себя на части прямо посреди улицы.
Жизнь — это перемены. Если вы не растете и не развиваетесь, то топчетесь на месте, тогда как остальной мир быстро уходит вперёд.
Вот такая жизнь – в какой-то момент все кажется беспросветным, но через мгновение меняется. Да, люди заболевают, семьи разваливаются, друзья забывают. Я осознавала произошедшие перемены, но мне не было от этого грустно. Неожиданно появилось чувство надежды. Если жизнь может измениться к худшему, почему бы ей не измениться к лучшему?
Наша жизнь — это постоянные изменения.
Воспоминание о зле, причинённом мужу, возбуждало в ней чувство, похожее на отвращение и подобное тому, какое испытывал бы тонувший человек, оторвавший от себя вцепившегося в него человека. Человек этот утонул. Разумеется, это было дурно, но это было единственное спасенье, и лучше не вспоминать об этих страшных подробностях.
Не времена меняются и не нравы, а люди. Они меняют времена и нравы.