— Жалкое человеческое тщеславие, — сказал Монте-Кристо. — Каждый считает, что он несчастнее, чем другой несчастный, который плачет и стонет рядом с ним.
Женщина священна; женщина, которую любишь, — священна вдвойне.
Говорят, что сердца, воспламененные препятствиями, охладевают в благополучии!
К сожалению, на этом свете каждый имеет свою точку зрения, мешающую ему видеть точку зрения другого.
Люди всегда так — по самолюбию ближнего готовы бить топором, а когда их собственное самолюбие уколют иголкой, они вопят.
... люди, которые никогда ни о чем не спрашивают, самые лучшие утешители.
Смотря по тому, приветливо или враждебно мы ее встречаем, смерть для нас либо друг, который нежно убаюкивает нас, либо недруг, который грубо вырывает нашу душу из тела.
На первой ступени эшафота смерть срывает маску, которую человек носил всю жизнь, и тогда показывается его истинное лицо.
Смерть, как и жизнь, таит в себе и страдания и наслаждения; надо лишь знать ее тайны.
В этом мире нет ни счастья, ни несчастья, то и другое постигается лишь в сравнении. Только тот, кто был беспредельно несчастлив, способен испытать беспредельное блаженство.
Всегда торопишься быть счастливым. Кто долго страдал, тот с трудом верит своему счастью.
Как часто мы проходим мимо нашего счастья, не замечая его, не взглянув на него; а если и взглянем, то не узнаем его.
Я не горд, я счастлив, а счастье ослепляет гораздо больше, чем гордость.
Жизнь так изменчива, что надо ловить счастье, пока оно даётся в руки.
День состоит из двадцати четырех часов, час из шестидесяти минут, минута из шестидесяти секунд; в восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд можно многое сделать.
От всякой беды есть два лекарства — время и молчание.
Вот еще уста, которые говорят одно, между тем как сердце думает другое.
Бывают трагедии, которые люди постигают чувством, но не могут охватить разумом.
Вы превыше других, но превыше вас Бог!
Слабые духом всегда всё видят через траурную вуаль; душа сама создает свои горизонты.
У человека два зрения: взор тела и взор души. Телесное зрение иногда забывает, но духовное помнит всегда.
Мир — это гостиная, из которой надо уметь уйти учтиво и прилично, раскланявшись со всеми и заплатив свои карточные долги.
У тех, кто боится вина, вероятно, дурные мысли, и они боятся, как бы вино не вывело их наружу.
Во всяком правильно работающем мозгу господствующая мысль, а таковая всегда имеется, засыпает последней и первая озаряет пробуждающееся сознание.
Независимость заменяет свободу.
Карнавал во всех странах света, сохранивших этот похвальный обычай, есть пора свободы, когда люди самых строгих правил разрешают себе безумства.
Сердце разбивается, когда, чрезмерно расширившись под теплым дуновением надежды, оно вдруг сжимается от холода реальности!
Ненависть его, подобно волне, бешеной, но бессильной, разбилась о неодолимую власть, которую эта девушка имела над ним.
Счастье похоже на сказочные дворцы, двери которых стерегут драконы. Надобно бороться, чтобы овладеть ими.
Они выросли друг подле друга, как два дерева, которые переплелись под землей корнями, над землей – ветвями и ароматами – в воздухе; у них было только одно желание: всегда быть вместе; это желание стало потребностью, и они скорее согласились бы умереть, чем разлучиться хотя бы на один день.
Вы, стоящие у власти, владеете только теми средствами, которые можно купить за деньги; а мы, ожидающие власти, располагаем всеми средствами, которые даёт нам в руки преданность, которые нам дарит самоотвержение.
Есть люди, для которых работа служит лекарством от всех зол.
Я любитель привидений. Я никогда не слыхал, чтобы мертвецы за шесть тысяч лет наделали столько зла, сколько его делают живые за один день.
Что такое чудо? То, чего мы не понимаем. Что всего желаннее? То, что недосягаемо.
Редко случается, чтобы то, чего пламенно желаешь, столь же пламенно не оберегали другие люди.
Вы умеете так любезно исправлять свои ошибки, что хочется поблагодарить вас за то, что вы их совершили.
Ну, не следует и преувеличивать, — сказал Монте-Кристо, — желая избежать ошибки, можно сделать глупость.
Когда мне хочется послушать восхитительную музыку, такую, которой никогда не слышало ухо смертного, я засыпаю.
Не страх удержал Мерседес от самоубийства, — она нашла утешение в религии, и это спасло её.
Вся человеческая мудрость заключается в двух словах: ждать и надеяться!