Все-таки в каждом взрослом мужчине до ветхих лет сидит всё тот же мальчишка. Зато почти в каждой девочке-подлеточке уже готова хитрющая взрослая баба.
Вот так: умрёшь и тут только узнаешь, кто вправду любил тебя, а кто нет.
Обидеть может только друг. Обида — это когда тебя насмерть ранит тот, к кому ты успел привязаться.
Может ли так быть, что мы, люди разных кровей, поклоняемся Одним и Тем же, только под разными именами? Может ли так быть, что Создавшие Нас являлись к народам в том облике и с той Правдой, для которой эти народы были готовы? <...> И, значит, нет ложных и истинных вер, а есть только добро и зло в самом человеке?
Венны редко падали ниц перед своими Богами. Ибо Светлые Боги хотят, чтобы люди тянулись к ним ввысь, а не ползали на брюхе от страха.
Страшна неизвестность, но предопределённость хуже стократ.
Страшно сидеть и гадать, как всё будет. Когда начинаешь действовать, становится не до боязни.
Поддайся страху один раз – потом попробуй избавься.
Человек, для которого страха гибели просто не существует, — самый опасный противник.
За цыпленка и курица лютый зверь.
Заставь что-нибудь делать — не сделают, с подзатыльниками будут делать и плакать, но запрети — в узел свяжутся, а достигнут.
Улыбнись, даже если тебе очень плохо, больно и хочется плакать, улыбнись по-настоящему, с искренней радостью, расправь плечи и выпрямись, как будто ты счастлив и горд и хочешь петь от счастья. Тело поверит и возрадуется, может, не сразу, но очень быстро, оно просто не умеет по-настоящему страдать, когда ты искренне улыбаешься. А вслед за телом опять возрадуется душа...
(...) тому не нужна лучшая доля, кто за нее не дерётся!
Не всё продаётся за деньги, не всё покупается.
Велик ли труд вымолвить слово? Открыть рот, пошевелить языком. Вот только мужества иногда надо больше, чем в битве. И даже верный меч не помощник.
За что драться невольнику, если не манит свобода?
Эта женщина прекрасна, потому что любима.
Он кажется ей самым красивым, потому что она любит его...
Это, конечно, легче всего — искать в прошлом предостережения, которым в своё время не внял. Ведь всякий сон, говорят, сбывается так, как его истолкуют.
С моря приходили сердитые бури и разбойные корабли, но я любила его всё равно. Глядя на море, я мечтала о необыкновенном. У мечты не было внятного облика — просто хотелось не то бежать куда-то, не то взмахнуть нежными крыльями — и лететь...
…а где-то глубоко внутри себя я давно уже знала: он не придёт. Тот, кто смог бы взять у меня всё и отдать сторицей. Он не придёт никогда, его нет на этой земле. Пора уже мне научиться жить без него.
Тот, кого я всегда жду, он был... что каменная скала, при которой надежно расти маленькому вьюнку. Твердый камень, теплый от солнца. И не бывает такого, чтобы скала отворачивалась, стряхивая чьи-то слабые корни. Если рушится, значит, рушится мир. Весь мир маленького вьюнка.
Я почему-то сразу понял, что это был князь. Хотя никакого такого убранства на нём не заметил, ни гривны на шее, ни крашеного плаща. Гридень вроде и гридень, а по одёже так и не из первых. А есть же что-то, без языка величает, без слова рассказывает: князь!
От его ладоней могли приключиться мозоли у топорища, но никак не наоборот.
Можешь не держать в памяти зло, причинённое тебе людьми, – но не стоит рассчитывать, будто у кого-нибудь выветрится содеянное тобой.
Ты совершаешь поступок и думаешь, что всё останется как прежде? Ты ошибаешься.
... он еле слышно пробормотал:
— Я вырос слишком далеко от нашего племени. Из меня не получится настоящего воина.
— Из тебя, — сказал Волкодав, — получится то, что ты сам для себя выберешь.
Истинный воин никому не позволит собой управлять. Даже собственным желаниям.
Пока сам перед таким выбором не стоял, других не суди.
Мелькают недели, и месяцы мчатся бегом...
Мы вечно спешим к миражу послезавтрашней славы,
А нынешней глупости, сделавшей друга врагом,
Уже не исправить, мой милый, уже не исправить.
Надо оставить прошлые ошибки прошлому. Не горевать о них, а исправлять. Набраться мужества и решимости — и исправлять.
Человек, как упругое дерево, выпрямится, если, конечно, не согнут дальше предела.
Все мужья спрашивают с жены сыновей, а сами баловать дочек рады-радешеньки. А уж деды внучек — втройне.
Злая и опасная штука любовь! Самую крепкую и верную дружбу способна она отравить, обратить в ненависть и вражду...
Первый раз – всегда первый раз, что там ни говори. Первая любовь, первый бой... Хочешь не хочешь – запомнится на всю жизнь.
Память всегда живёт дольше людей.
Сделав добро — забудь, получив — помни.
Сгинет роскошная паволока, уступит медленной ржавчине закалённая сталь, рассыплется в прах благородно сверкающее серебро... И останется нетленным только одно.
Слава.
Добрая или худая.
Смотря что сумеешь посеять в памяти тех, кто тебя знал.
Скандинавы времён викингов полагали: главное, что должен оставить после себя человек, — это достойную память. «Богатство, — говорили они, — легко унесёт время; слово же не ведает смерти!»
Любовь к знаниям есть одно из сильнейших человеческих побуждений, и, будучи таковым, не признаёт неодолимых преград.