Почему продолжается война? Они что у вас, газет не читают?
В жёлтой прессе из правды только номера страниц.
Не верьте тому, что пишут в газетах.
Пресса свободна. Но только для тех, кто ей владеет.
Всякое ограничение свободы печати становится средством направлять общественное мнение в пользу своих личных интересов и основывать свое господство на невежестве и всеобщей испорченности. Свободная печать — страж свободы; печать связанная — её бич.
Тех, кто читает книги, и тех, кто читает журналы, разделяет целый мир.
Если быть откровенным, я не очень заостряю внимание на британской музыкальной прессе, они были довольно несправедливы к нам. У меня складывается впечатление, что напористые журналисты по большей части ставят себя выше артистов. У них, конечно, о Queen складывается неправильное понимание. Но если вы увидите нас на сцене — это то, чему мы отдаемся всецело. Все световые эффекты и приспособления только для улучшения того, что мы делаем. Я думаю, что мы качественные авторы – и мы хотим играть качественную музыку, независимо от того, какую критику получаем. Музыка — это самое главное.
Не будь Прессы, подогревающей расовую ненависть, не было бы такого количества проблем во взаимоотношениях людей с разным цветом кожи.
В жизни газетчика есть все, чем прекрасна жизнь любого достойного мужчины. Искренность? Газетчик искренне говорит не то, что думает. Творчество? Газетчик без конца творит, выдавая желаемое за действительное. Любовь? Газетчик нежно любит то, что не стоит любви.
Вообще следует помнить, что наши газеты думают главным образом о том, как создать сенсацию, а не о том, как способствовать обнаружению истины. Последнее становится их задачей, только если это способствует достижению первой и главной их цели.
— Хорошо. Сколько вам лет, мистер Губвиг?
— Двадцать шесть. Это важно?
— Мы любим давать читателям самую полную информацию. — мисс резник одарила его сладкой улыбкой — Ну и кроме того, это пригодится, если нам понадобится написать ваш некролог.
Хотелось восславить дерзновенных храбрецов, не теряющих надежду, безрассудных влюбленных, титанов, которые борются в напряжении и накале, среди ужаса и трагедий, и сама жизнь уступает их натиску. А журнальные рассказы, похоже, усердно прославляют всяких мистеров Батлеров, скаредных охотников за долларами, и серенькие любовные интрижки сереньких людишек. Может, это оттого, что сами редакторы журналов такие серенькие? Или они попросту боятся жизни – и писатели эти, и редакторы, и читатели?
— Вы, оказывается, опытный журналист, месье Перрен.
— Особенно по части информации.
— Чего вы, собственно говоря, добиваетесь?
— Собственно говоря, ничего.
— А это как вы объясните в таком случае?
— А, очень просто. Раньше, когда я служил и получал жалованье, я все больше молчал, чтобы это жалованье не потерять. Теперь я его не получаю, поскольку я теперь всего лишь игрушка. Но теперь, зато, я могу говорить.
Здесь были и «Деловая смекалка», «Газета для толстеньких», и «Газета для тоненьких», и «Газета для умных», и «Газета для дураков». Да, да! Не удивляйтесь: именно «для дураков». Некоторые читатели могут подумать, что неразумно было бы называть газету подобным образом, так как кто станет покупать газету с таким названием. Ведь никому не хочется, чтобы его считали глупцом. Однако жители на такие пустяки не обращали внимания. Каждый, кто покупал «Газету для дураков», говорил, что он покупает ее не потому, что считает себя дураком, а потому, что ему интересно узнать, о чем там для дураков пишут. Кстати сказать, газета эта велась очень разумно. Всё в ней даже для дураков было понятно. В результате «Газета для дураков» расходилась в больших количествах…
— И не нужно называть их [жертв] невинными.
— Но они были невинными!
— А что, если следующей будет проститутка? Или пьяная женщина в короткой юбке, идущая домой поздней ночью? Будут ли они менее невинными, менее достойными, а, значит, виновными? Для прессы все, без исключения, женщины — либо ангелы, либо блудницы. Не будем их поощрять.
…единственная разница между самоубийством и мученичеством состоит в том, как это освещается прессой.
В телеграмме агентству новостей: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены».
Кто сказал, что американская пресса продажна? Нет, она не продажна, просто она продана один раз и навсегда.
В Америке президент правит четыре года, а журналисты — бессрочно.
Пресса независима только тогда, когда может нападать даже на своих защитников.
Пресса, свободная от пресса государственных интересов, становится депрессивной.
Магги не всегда понимала детали и недоумевала, отчего редакторы всегда дают лучшее место в газете всей этой грустной и банальной ежедневной суете. Она колебалась между несколькими вариантами ответа: происходящие по соседству сцены насилия чрезвычайно интересуют читателя, который обожает возмущаться или пугать себя. Или по-другому: читателю приятно думать, что его городок вовсе не цитадель скуки, что в нем происходит столько же всего, сколько в других местах. Или вот еще: сельский житель с каждым днем все более осознает, что испытывает все неудобства столичного города, не имея возможности воспользоваться его преимуществами. Была у нее и последняя гипотеза, самая грустная, — вечный припев: нет ничего увлекательней чужого несчастья.
Газеты — поле врани.
Воды простой ведр сто взять надо.
Прибавить крови полведра,
С полфунта посильнее яда
И сала пуда полтора.
Железной ржавчины прибавить.
Архивной пыли мер пяток
И греться все в котле поставить.
Не обращая в кипяток...
Вы живете, как дикие звери, газет не читаете, не обращаете никакого внимания на гласность, а в газетах так много замечательного! Ежели что случится, сейчас всё известно, ничего не укроется!
Газеты о вас напишут, господин Исмей.
— Ты ищешь наводки в желтой прессе?
— Можешь поискать в «New York Post», им тоже иногда везет.
Газета «Образцовый лжец»! Прошу ответить на два вопроса! Не могли бы вы нам объяснить, почему ничего не случилось?
Пресса... извращает истину. Извращает факты. Преступника делает героем.
Поразительную ерунду сочиняют эти газетчики с утра. Дождемся вечерних новостей.
— Бленак, журналиста, как игрушку покупают... Что творится, Бленак?
— На это я вам отвечу одно: в прессе больше двух тысяч безработных.
— А вот и новый клуб нудистов, он недавно открыт вблизи Парижа, это развлечет читателей.
— Бленак, а вас самого развлекает эта «витрина с мясом»?
— Но нудизм все больше входит в моду, господин президент. Этот клуб один из самых изысканных, строгого вкуса, интерьер, клиентура из самых верхов...
— Раздевайтесь.
— Пардон?
— Раздевайтесь. Обойдете редакцию голым, увидим, развлечет ли это сотрудников.
Журнал «Playboy». Все голые, аж смотреть тошно.
— И — боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет.
— Гм… Да ведь других нет.
— Вот никаких и не читайте.
— Хильда, о тебе пишут в прессе.
— Да? Где?
— На последней странице. Ты умерла и меня не предупредила?
Независимая пресса на то и независимая, что от неё ничего не зависит.
— «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост»... Как мне с ними соревноваться?
— Нужен творческий подход. Когда ты маленькая рыбка — ты видишь то, что упускают крупные рыбы, ведь они слишком заняты заигрыванием друг с другом.
В наше время войны начинают не пушки, а газеты.
— Журнал Entertainment Weekly... Он такой красивый... Посмотрите, он даже говорит нам, какую музыку слушать!
— И какие фильмы смотреть.
— И какие книги сжигать.
В жёлтой прессе много лжи, это действительно так. Но говорить, что всё в ней написанное — враньё, также опасно как и верить, что каждый слух правда.