Так обычно бывает — мальчик встречает девочку, дуреет, а потом они, как идиоты, живут вместе до конца своих дней.
Легко быть милым с теми, кого любишь, а вот быть милым с теми, кого ненавидишь, — это наука.
— Тебе становится не наплевать на то, что думают другие люди, что означает, что тебе не плевать на других людей.
— Я бы с удовольствием выслушал твою теорию, но мне на нее наплевать.
— Хорошо, я понял, это твоя жизнь, гробь её дальше. Я подожду.
— Чего?
— Чтобы сказать: «Я же говорил»!
Умереть легко, жить трудно.
И ты, очевидно, не так меня понял, раз так быстро согласился.
— Просишь меня помочь отношениям основанным на лжи и недоверии?
— Да.
— Когда и где?
— Что делаешь вечером?
— Мастурбирую! Пригласил бы тебя, но и так сплетен полно...
— Людям не нужен больной врач.
— Ну да. А мне не нравятся здоровые пациенты.
— Я понял, что мы можем подружиться [с Чейзом и Форманом]...
— Серьезно?
— ... и тут я протрезвел.
— А с девочкой ты общаешься?
— Нет, стараюсь как можно меньше. Тупой ребёнок.
— Хаус! Ей два годика!
— Твое самодовольство довольно привлекательное качество.
— Благодарю. У меня был выбор между этим и мелированием волос. Самодовольство легче поддерживать.
То, что ты отвергаешь того, кого любишь не — великое самопожертвование, ты просто хочешь быть несчастным. Но то, что ты несчастен, не делает тебя лучше других, это просто делает тебя несчастным.
— Я хочу, чтобы ты присутствовал на моей операции.
— Нет.
— Почему?
— Если ты умрешь, я останусь совсем один...
— Она не бросит Марка в середине реабилитации. Слишком много вины.
— Тебя она бросила...
— Если бы мы сказали тебе правду, что ты верно поставил диагноз без единого медицинского доказательства, ты бы решил, что ты Бог. И я боялся, что ты подпалишь крылья.
— Бог не хромает.
Ложь — это инструмент, его можно использовать во имя добра, а можно… постой, я придумал сравнение получше. Ложь как дети: трудно, но того стоит, потому что в них наше будущее.
— У тебя что, телефон сдох? Ты его хоть иногда заряжаешь?
— Их заряжают? А я всегда покупал новый.
— Будь собой. Холодным, безразличным и отстраненным.
— Пожалуйста, не сотвори из меня кумира.
— Ты ведь для кого-то надел эту рубашку?
— Для минздрава. Голых онкологов они не одобряют.
— Ты кто? И почему на тебе галстук?
— Я новый ассистент доктора Кадди. Вы по какому вопросу?
— Зашел узнать, почему у Кадди есть секретарь, а у меня нет.
— Я ассистент, а не секретарь. Закончил университет Рутгерса.
— Хм... Даже и не подозревал, что у них есть факультет секретарей...
— Он просто друг. И просто подставил мне плечо.
— Странно. Друзья мне тоже подставляли плечо раньше. Но никогда настолько, чтобы мой язык проваливался к ним в рот.
— Что ты читаешь?
— Личное дело Уилсона, онколога. Знаешь такого?
— Вообще-то, в некоторых культурах считается грубым шпионить за своим другом. Конечно, в переводе со шведского слово «друг» также может означать «хромой хам».
— Пятый уровень счастья — творчество. Влияние на жизни других…
— Шестой уровень — героин, а седьмой будет, когда ты уйдешь.
— Что?
— Ничего.
— Но что-то ведь есть!
— Нет.
— Хаус, в списках твоих характеристик никогда не было скрытности!
— Ладно... я увидел кое-что в холодильнике... Конец ваших отношений!
— Брал у меня в долг на это [мотоцикл]? Ты должен немедленно вернуть его!
— Но мам!...
— Если ты ее хочешь, пригласи на свидание.
— Да ты что! Она же не шалава из пивной, а шалава, на которую я работаю!
— А здесь есть хорошие суши? Может, как-нибудь там поужинаем?
— Конечно! Если возьмете с собой красавца с тростью.
— Вы про Хауса?
— Вашего бойфренда зовут Хаус?
— Он мне не бойфренд!
— Ой, простите... как вы друг друга называете? Муж? Партнер? Любовник?
— Мы не геи!!
— Серьезно?
— Так ты говоришь, что у меня только один друг?
— И что?
— Есть ещё Кевин из библиотеки.
— Ну, во-первых, его зовут Карл.
— Я зову его Кевин, это его секретное имя в нашем клубе друзей.
— У тебя был идеальный кандидат, и ты всё упустил.
— Ты видел её туфли?!
— Я не о ней говорю.
— Ты говоришь о Кэмерон?
— Я говорю о каждой женщине, которая для тебя хоть что-то значила.
— Кэмерон совсем не идеальна.
— Никто не идеален.
— Мать Тереза?
— Мертва.
— Анджелина Джоли?
— Нет медицинского образования.
— И кто теперь придирается?
— Ты останешься в одиночестве, Хаус.
— Что с ней?
— С ней Бог.
— Может, у нее аллергия на Бога?
— Хаус, это Бог!
— Знаешь, Бог, я сейчас немного занят. Мне бы не хотелось заниматься разговорами. Может быть в четверг?
— Дай-ка проверю…. О, чёрт, у меня чума. Как насчёт пятницы?
— Нужно спросить у Кэмерон.
— Вот проклятье. Она вечно хочет знать, почему происходят всякие плохие вещи. Только на этот раз я ей дам другой ответ.
— Хаус!
— О, Господи! Скорее покарай злобную ведьму!
— Скрываешь, что твою пациентку растлил её же отец?
— Господи, на кого же ты меня покинул?!
— Может быть, это просто Божья воля?
— Это не моя воля.
Если я когда-нибудь скажу, что хочу детей, бей сразу по печени!
— Если ты хотел поработать в одиночестве, мог бы просто сказать. Зачем врать?
— Врать интереснее.
— А быть обманутым не очень.
— Ты мог спросить.
— Ты бы солгал.
— А ты бы поверил!
— Тебя напрягает, что у нас нет социального контракта?
— У меня вся жизнь сплошной компромис. Отношусь ко всем, словно они стеклянные. Всю жизнь анализирую свои поступки. И тут приходишь ты. Ты прешься от правды, дай тебе приятную ложь и ты вдаришь мне ею по голове. Давай все так и оставим.
— Ладно.
— Вот видишь, если бы ты выполнял социальный контракт, ты бы так и сказал, но лишь потому что мне это приятно.
— Так приятно смотреть, как ты себя мучаешь.
— Как думаешь моему брату станет лучше?
— Нет.
— Ну пусть его утешает его вера в сказку, ему так спокойнее, он представляет пляж, и близких людей, и что он будет там здоров.
— И еще 72 девственницы.
— Красота зачастую соблазняет нас на дороге правды.
— А обыденность пинает нас в яйца.
— Ты, вообще, ложился в кровать?
— Кровать для слабаков! Если только речь не о сексе... Нет! Кровать для слабаков!