Цитаты персонажа Григорий Александрович Печорин

— Стало быть, уж ты меня не любишь?
— Я замужем...
— Опять? Но несколько лет назад эта причина уже существовала. А между тем, может быть, ты любишь своего второго мужа? Или он очень ревнив? Так что, он молод, хорош? Особенно верно, богат... Ты боишься?
— Скажи мне — тебе очень весело меня мучить? Ведь я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал кроме страданий.
— Может быть, ты оттого-то именно меня и любишь... Радости забываются, печали — никогда...

Наверное, у каждого в жизни бывает такое лето, когда ходишь по земле, словно летаешь по небу.

— А если я тебя сейчас поцелую, ты меня не ударишь?
— Я тебя ударю, если ты меня не поцелуешь!

Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя, не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное; в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая; никто не умеет так постоянно хотеть быть любимым; ни в ком зло не бывает так привлекательно, ничей взор не обещает столько блаженства, никто не умеет лучше пользоваться своими преимуществами и никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто столько не старается уверить себя в противном.

— А какая у тебя книжка любимая?
— «Капитанская дочка». Там начало хорошее: «Береги честь смолоду»!

— По-настоящему человек живет только до 6 лет.
— Почему?
— Во всяком случае такой, как я. Почему до 6? А потому что потом всё становится либо поступком, либо проступком, либо преступлением. Начинаешь оправдывать свою жизнь. Начинаешь лгать. Становишься перед выбором и вынужденно выбираешь одно, предавая другое. А до 6 лет — безгрешен. Заранее оправдан как солдат на фронте.

— У меня такое чувство, что мы встречались раньше.
— Наверное, так и есть. Когда-то мы все были знакомы... Но теперь всё изменилось.

Знаешь, в детстве я думала, что когда я вырасту, я буду выглядеть как принцесса. И вот я выросла. Я совершенно не выгляжу как принцесса, но мне почему-то кажется, что можно ещё немножко подрасти и всё-таки стать принцессой, хотя в сущности я понимаю, что скоро стану совсем взрослой и буду выглядеть как моя мать, а всё, что происходит со мной сейчас, покажется мне лучшим временем моей жизни.

Мне двадцать восемь. Знакомые называют мой возраст «под тридцать» и считают, что я обязана  думать о чем-то важном: о детях, общественном положении, пенсионном фонде, даче, машине, занятиях спортом... Потому что сейчас мне «под», а когда станет «за», будет поздно — на мне никто не женится, ребенок родится эпилептиком, а все приличные должности достанутся молодым и дерзким.

Не тяни за уши тех, кто не хочет идти сам. Кто не пробивает головой стены. Кто не дерется за свое счастье. Или долго ты здесь не протянешь.

Всё, наш разговор зашел в тупик. И, учитывая собеседника, ничего удивительного.

Может тогда в лабиринте я использовала всю долю отведённой мне удачи?

Прошлого уже нет, будущее ещё не наступило, давайте наслаждаться здесь и сейчас. Какой смысл рыться на заваленном старьём чердаке, когда можно выйти в сад и восторгаться цветущими растениями?

Что Вы знаете об Аде?! Ад у меня внутри! Ад — это я!

— Я бы тебя должна ненавидеть. С тех пор как мы знаем друг друга, ты ничего мне не дал, кроме страданий...— Её голос задрожал, она склонилась ко мне и опустила голову на грудь мою.
  «Может быть,— подумал я, ты оттого-то именно меня и любила: радости забываются, а печали никогда...»

— У моего друга сестра там женится...
— Замуж выходит.
— Что? А ну да. Я просто всегда путаю. Хотя там такая сестра, что скорее всего женится.

... осень на дворе, а осенью человек, как все звери, будто уходит в себя.
Вон и птицы уже улетают — посмотрите, как журавли летят! — говорила она, указывая высоко над Волгой на кривую линию черных точек в воздухе.
— Когда кругом всё делается мрачно, бледно, уныло, — и на душе становится уныло... Не правда ли?

Я и сама иногда смотрю на себе откуда-то сбоку, как будто вместо меня смеётся и разговаривает совсем другой человек, а я отлетела туда, откуда не возвращаются. Смотрю на себя и пытаюсь понять — кто я такая, зачем я здесь?

— Что случилось?
— Ленка моя померла, а так всё нормально.

— Ну, жена, подавай обед.
— Обед? Какой обед?
— У тебя что, нет обеда?
— Нет, а как же я его могла приготовить? Ни продуктов, ни посуды. И соседка сказала — тревога, не жди...
— Верочка, ты молодая, неопытная, жила с мамой, я тебя не осуждаю. Но постарайся запомнить раз и навсегда что я тебе скажу: обязанность мужа — служить и приносить домой деньги, обязанность жены — вести дом. Не хватает чего-то, придумай где взять. У каждого из нас есть свои права. Моё право — придя со службы увидеть лицо жены без следов слёз. Признавайся, плакала сегодня?
— Да.
— Это твое дело. Можешь плакать сколько угодно и где угодно, но как только я вернулся домой, ты должна быть умыта, свежа и весела. Понимаешь?
— Шуничка, я больше не буду плакать. Никогда.
— Это не всё. Моё право мужа — вернуться домой, сесть и пообедать. Усвоила?
— Усвоила.
— И мне абсолютно всё равно из чего ты сделаешь обед. Но обед в этом доме должен быть каждый день. Независимо от тревог, учений и даже войны. Это мое право. Поняла?
— Поняла. Шуничка, я только одного понять не могу. Свои права ты перечислил. А где же мои права?
— У тебя одно право. Быть любимой. Или тебе этого мало?

Что ж ты у меня всё воюешь-то? Ведь война-то уже кончилась.

— Сначала казалось, очень люблю. Теперь думаю, не очень. Так... ослепление, наваждение.
— А он?
— Говорил — любит. Врал. Не мешает, что курю?
— Да нет. Я привыкла. У меня муж курит. А кто он по специальности?
— По специальности он сволочь.

Милый, я хочу родить ребёнка от любимого человека. А если не получится, то от тебя.

— Если ты ему понравишься, ты сразу почувствуешь...
— Каким образом?
— Это нельзя объяснить.
— Мистика какая-то...
— Легкомысленнее, легкомысленнее... <...> А ты что думаешь? В принципы никто не влюбляется — понравиться надо.

— А может, это всё ваш жених устраивает? Может, он вас тестирует?
— Если бы он меня действительно тестировал, он бы выбрал мужчину достойней.
— Может быть, у него, в отличие от вас, хороший вкус.

— Почему вы все время за мной следите?
— Во-первых, я за вами не слежу. Во-вторых, вы не в моем вкусе — мне красивые нравятся.

— Он ушел?
— Откуда я знаю? Вылезайте, проверим.
— Сами вылезайте.
— Вы женщина — женщины вперед!
— Хамло!
— Воспитанное хамло!

— Ты знаешь, я в какой-то момент подумала, ну что я такая дура? Вот что я такая верная? Надо было изменить, и было бы легче все это пережить. Наверное.
— А ты бы смогла?
— А что тут такого? Фью-фью — и все.
— Подожди. Чужой человек. Голый.
— Голый?
— Представляешь... Руки, ноги...
— Ноги?... Ой, про ноги что-то я не подумала.
— Носки снимает. Трусы.
— Фу. Перестань. Ну не обязательно же.
— Как не обязательно?
— Это ж я так... Образно.

— Ничего, если я перейду на «ты»?
— Да иди ты куда хочешь!
— Спасибо большое.

— Ну, а цель у тебя в жизни есть?
— Цель у нас, Сереженька, одна: коммунизм!

— Вот тебе к размышлению: в этой жизни есть занятия и кроме ***ли.
— Вся жизнь – это ***ля.

— Если б ты знал наших пацанов, которые были у нас в классе. Это была шпана! Проходу никому не давали!
— Не говори, хуже не бывает!
— Да, хуже не бывает. Однако ж всех разобрали...

— Я должна умереть.
— Нет, не должна… Да, Вера. Ты должна умереть.
— Я знаю. Но я не хочу уходить. Тогда я буду одна.
— Может да, а может нет. Я не могу тебе ничего обещать, но я верю, что там тебе будет лучше. У меня есть вера.