Какие же они странные, эти дни, в которые положено радоваться согласно календарю.
Я боялась потерять себя, привязавшись к кому-то. Так и случилось.
Любовь — это зависимость, даже для самых непокорных…
Я крепко прижалась к нему, словно надеялась увезти с собой аромат его тела и оставить ему свой.
Ты правда думаешь, что любовь может пугать так сильно, что вынуждает бежать прочь?
Знаешь, по-моему, я готов писать тебе всякую ерунду, лишь бы ты время от времени вспоминала меня.
Да, это мало похоже на страсть, но по крайней мере не причиняет боли. У меня не ноет сердце целый день из-за ее отсутствия, потому что я знаю, что увижу ее вечером. Я не пялюсь на телефон, мучительно пытаясь вспомнить, кто кому звонил в последний раз — я ей или она мне. Я не боюсь ошибиться с выбором ресторана или костюма, ляпнуть что-то невпопад. С ней мне не страшно просыпаться по утрам, потому что, открывая глаза, я чувствую, что она рядом и прижалась ко мне. С ней я не живу в постоянном ожидании будущего, я живу настоящим. Она любит меня таким, какой я есть. Да, нас связывает не пламенная страсть, но у нас нормальные человеческие отношения. Мэри делит со мной свою будничную жизнь, наши отношения укрепляются, они существуют.
Счастье — не данность, за него надо постоянно бороться. И думаю, когда оно приходит, важно уметь его принять.
Я тону в одиночестве, и впервые в жизни мне кажется, что не смогу выплыть.
Иногда я забываю, что ты меня так любишь, и мне стыдно, что я не умею любить тебя так же.
Как тебе удаётся быть такой храброй, когда дело касается других, и такой трусихой в отношении себя самой?
Я больше никогда не смогу спокойно смотреть на титры: «Год спустя...», которые порой встречаются в кино. Я раньше не понимал, что скрывается за этим скромным многоточием, смысл которого очевиден лишь тем, кто знает, насколько одинок человек, живущий ожиданием.
Нет худшего одиночества, чем одиночество вдвоем.
Одиночество! Да ты понятия не имеешь, как я жила без тебя первые годы! Самым страшным для меня было забыть твой запах. Когда шёл дождь, я украдкой выбегала на улицу, брала горстку влажной земли и нюхала, чтобы вспомнить «те» запахи, так сильно я боялась позабыть аромат твоей кожи.
Она жила в своём собственном мире, лишь изредка выходя из него к тем, кто её окружал. Чем больше проходило дней, тем дальше отдалялась её планета.
— Ты хотела меня бросить?
— Я думаю об этом каждое утро, когда просыпаюсь, глядя, как ты молча глотаешь свой кофе, как ты тщательно заворачиваешься в свое одиночество, выходя из бесконечно долгого душа, где ты водой смывал запах моей кожи, и я знаю, насколько ты далек от нас, когда ты прячешься под своим душем, когда бросаешься к зазвонившему телефону, с радостью хватаясь за любой предлог и выискивая любую лазейку, чтоб еще больше отдалиться. А я остаюсь одна, со всеми своими океанами счастья, по которым мечтала плыть с тобой.
Когда имеешь дело с сильными чувствами, бессилие убивает.
В какую же церковь нужно идти молиться, чтобы перестали страдать дети, потому что если умирают они, то кто же тогда невинен на этой безумной планете?!
— Значит, ты уже по нему скучаешь, хотя вы ещё и не в разлуке, так? — спросила Мэри.
— С тобой так было?
— Довольно долго.
— А почему это так больно?
— Потому что любить — значит в первую очередь рисковать. Опасно доверить себя другому, открыть дверь в собственное сердце. От этого может быть неописуемо больно. Иногда это становится наваждением.
— Да, я только об этом и думаю!
— От этой боли не помогают никакие лекарства.
Ты можешь навечно погрузиться в свои воспоминания, это каждый может. Люди мечтают об идеале, ждут его, ищут, стремятся к нему, а потом однажды, когда вдруг счастье появляется на их пути, выясняется, что им страшно его отведать, они боятся, что окажутся не на высоте своей мечты, боятся сделать её реальностью и принять на себя ответственность. Легче всего отказаться быть взрослым, позабыть свои ошибки и всё свалить на судьбу, замаскировав собственную лень.
Гордо глядя ей прямо в глаза, он заявил, что уезжает. Она сразу поняла, что будет скучать по нему, как и по всем тем, близким и далёким, кого она любила и кто всегда почему-то исчезал из её жизни.
Я обожаю, когда ты валяешь дурака, но сейчас твоя глупость граничит с жестокостью!
Я осознала, что хочу жить с тобой, потому что мысль о старости рядом с тобой делает меня счастливой.
Ожидание, пробуждающее надежды, мелочи, напоминающие о человеке, которого совсем не знаешь, телефонный звонок, превративший день в праздник, и опять молчание, и мысли, мысли, мысли, которые гонишь прочь…
Только дураки никогда не меняют своих взглядов.
Оба испытывали странное чувство, не смели в нем признаться и не очень хотели о нем говорить. Время не прошло для них даром, два года они жили в разном ритме. Привязанность осталась прежней, подводили слова. Но, может быть, они подводили потому, что разлука уже подвергла коррозии их глубокую, искреннюю привязанность, обозначив между ними дистанцию, измеряющуюся не только в километрах?
— Для чего нужно детство?
— Почему ты спрашиваешь?
— А почему взрослые вечно отвечают вопросом на вопрос, когда не знают, что ответить?
Есть люди, которые видят вещи такими, какие они есть, и задаются вопросом «почему?». А я вот вижу их такими, какими они могли бы быть, и говорю себе: «Почему бы и нет?»
Можно сколько угодно твердить, что внешность в любви не главное, — говорила Мэри. — Но, когда хочешь понравиться, одежда играет поразительную роль!
Некоторые раны, полученные в детстве, не заживают никогда. Они забываются на какое-то время, позволяя нам вырасти и повзрослеть – с тем, чтобы вернуться позже и лишь больнее напомнить о себе.
— А тогда почему нельзя сразу стать взрослым?
— Потому что у детства есть свои достоинства. Детство закладывает фундамент для твоей мечты, да и для всей твоей жизни. В воспоминаниях детства ты станешь потом черпать силы, искать утешения от пережитых разочарований, они будут поддерживать в тебе любовь, отгонять страхи, а порой помогать раздвигать границы твоих возможностей.
— Мне разонравилось мое детство.
— Знаю, Лиза, и обещаю сделать все, чтобы вернуть тебе его яркие краски, правда, некоторые правила все равно останутся черно-белыми.
Ты ехала в другое детство, где тебя уже не будут больше окружать смерть, одиночество и горе.
«Серьёзная авария», попавшая на первые полосы газет всего мира, оказалась причиной беби-бума девять месяцев спустя.
В супермаркете её охватило чувство страшного одиночества. Но Мэри не пожелала поддаваться эмоциям и быстренько провела ревизию своей жизни: все, кого она любит, живы и здоровы, у неё есть крыша над головой, муж, который почти никогда не сердится, так что нечего скулить из-за незадавшегося воскресенья.
Виной всему моя дурацкая самоуверенность. Как будто мои слова могли бы заставить тебя вернуться, а мои мысли и чувства изменили бы ход твоей жизни.