Ты изначально один, но, даже если есть друг,
Он не увидит всех бед на ладонях твоих рук,
Он за тебя не станет смелым, если ты оторопел,
И за тебя сказать не сможет то, что ты сказать хотел.
Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Всё катится в пропасть, причем уже не в первый раз,
И равен нулю смысл дружеских фраз.
Для чего нужна жизнь, если в ней нет никого.
Никто не сможет ничего посоветовать,
Когда встанешь лицом к последней своей двери.
И будет хороший день,
И будет хотеться жить.
И даже небесная тень
Тебя не заставит ныть.
Счастье в секундах, маленьких, острых,
Щедрое к детям и скупое для взрослых.
К тому, кто предал и стал чужим, нежность моя треснула шелком.
А я друзьям протяну руки, на ладонях пополам откровенность: даже если умру в разлуке, вам останется моя верность.
Ты изначально один. Но даже если есть друг,
Он не увидит всех бед на ладони твоих рук.
Он за тебя не станет смелым, если ты оторопел,
И за тебя сказать не сможет то, что ты сказать хотел.
Он может только помочь, если что-то не так,
Когда глаза твои застелет безысходностью мрак,
Когда слезы ровно делят на три части лицо,
И не осталось надежды на себя самого.
Не оставляй меня одну,
Я без тебя сойду с ума,
Я брошусь камнем в пустоту
С высот, где прячется луна.
Не оставляй меня одну,
Я грусти сумерек боюсь,
Я лишь одним тобой дышу.
Я — твоё сердце, слышишь?... бьюсь.
Не оставляй меня одну
В разбитых на мгновенья днях.
Не дам увидеть никому
Моё лицо в твоих слезах.
И пусть горит огнём земля,
И пусть весь мир идет ко дну.
Не бойся, я спасу тебя,
Не оставляй меня одну.
Ты знаешь, я тоже устал и тоже сбился с пути,
Я тоже все потерял, не успев ничего найти,
И в крошечном сердце моем давно поселился страх,
Если бы он был огнем, то я бы рассыпался в прах.
Бывает, нет сил, чтобы встать и идти,
И некомy помочь тебе на этом пyти,
И некомy сказать, что все бyдет хоpошо,
Что это только начало, а в начале тяжело.
Hелегко поднять тяжесть опyстившихся pyк,
Особенно тогда, когда тебя пpедал дpyг,
И каждый день пpевpащается в бешеный бой,
И это тоже война, но война с самим собой.
Она куда-то ушла и третий день не звонит.
Ты почему-то один, ты почему-то забыт.
И каждый считает виноватым другого,
Хотя сделать шаг на встречу — это проще простого.
И каждый хочет доказать, что он лучше, чем есть.
И большая любовь превращается в месть.
И безумные чувства превращаются в слова.
Но это уже совсем другая война.
Она смотрит мне в глаза, она хочет знать ответ,
Она услышит «да», хотя правда это «нет».
Для меня это звуки — все, что я ей скажу,
Она держит мою руку, а не я ее держу.
Она мне шепчет «прости», даже если я не прав,
Она еще отдает, уже последнее отдав,
Она наверное из тех, кому так хочется любить,
Но я не вижу причин, чтобы любовь не убить.
Ты знаешь, я верил словам, я верил в их силу и страсть.
Они рвали меня пополам и не давали упасть.
Только слова как дым, тающий высоко.
А тем, кто их говорил, в общем-то, все равно.
Я пью из одуванчиков вино.
В раю теперь зима.
Пролью сквозь сердце лета волшебство.
Сойду с ума...
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть,
Она сожрет тебя, как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя...
Мы обязательно встретимся, слышишь меня?..
Прости...
Там, куда я ухожу,
Весна...
Я знаю, ты сможешь меня найти...
Не оставайся одна...
Скажите ей, что я ушёл,
И что не смог её дождаться.
Лишь октября зажёг костёр,
Чтобы хоть как-то попрощаться.
Доверие к людям — ошибка программ.
Я не падаю в пропасть, я вишу на руках,
Но это не сила, а всего лишь страх.
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна.
Она будет уходить и возвращаться много раз,
Всегда держа на расстоянии заветный алмаз.
Я без надежды убит, тоской навылет прострелен,
Потому что я надеялся, а не был уверен.
Надежда — самообман, но это всё, что у нас есть,
Она ходит по рукам, продавая свою честь.
Время тихо уходит, и наивная ложь,
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была и осталась напрасной,
Она капает на пол липкой жидкостью красной.
Я буду умирать, разрывая сердца. Если убивать, то идти до конца.
Просто каждый поступок должен быть взвешен
Хотя бы чуть-чуть... хотя бы самую малость.
Буду всегда с тобой,
Стану собакой твоей,
Чтоб о тебе с тоской
Скулить у закрытых дверей.
Поторопись ко мне,
Ты можешь еще успеть
В собачьих глазах на дне
Слезы мои рассмотреть.
Одиночество пугает и берет меня в плен,
Я слышу тихий скрежет кровеносных систем,
Сердце бьет по голове огромным молотом боли
И разъедает глаза от выступающей соли...
Резать вены стеклом, пачкать кровью кровать,
Прятать слезы в ладонь, чтоб кому-то соврать.
Может, даже без смысла кого-то убить -
Это всё для того,
Если просто любить...
За то, что взрастили слабость
В гнездах бетонных клеток,
За то, что нас мало осталось
Беспечных счастливых деток.
Хорошо, что она пока не знает,
Сколько крови в воде усталой,
Сколько душ каждый день на облака взлетает,
В делах своих прожив мало.
Сколько слёз ещё прольёт небо синее
Из глаз людей черпая влагу,
Что сила держится на чужом бессилии,
И слабого в клочья рвут как бумагу.
Нет, ты не тот, кто его распял
И даже не тот, кто держал его руки.
Ты просто тот, кто ничего не сказал,
Когда он за тебя принимал эти муки.
Я здесь, ты там — мир весь напополам.
Скажите ей, что я люблю,
И что в разлуке умираю,
И на руках её одну,
К закатным далям поднимаю.
Умирaeт любoвь, нaчинaeтcя cкукa,
У нoвoй игры имя — рaзлукa.
И кaпaют cлeзы, cмывaя вecнушки
Лишь тoлькo бы были у Aнны игрушки...
Радиоволна
Через стены и даль,
Донесёт до тебя
Мою печаль.
Глаз твоих милое олово
Я заберу с собой.
Бьётся в груди твое полое
Сердце, кровью больной
Слёзы тихие падают,
Льётся в ладони хрусталь,
Запасайся ладаном,
Я — твоя печаль.
Я не мерил сантиметры глубины своей души,
Потому что в ней много километров пустоты.
И каждый миллиметр её кровоточит,
И то, что было моим смехом, на глубине души молчит.
И это ты виноват, ты отвратительно жесток,
И это ты виноват — ты мне ничем не помог.
Ты выжираешь мою душу, и это твой пир,
Я ненавижу тебя, мой мир.
Открой мне дверь и я войду,
И принесу с собою осень.
И если ты меня попросишь,
Тебе отдам её я всю.
В бензиновой радуге стынут дома,
Ты – всё, что осталось от красоты,
Костлявая осени нагота.