Желтые капельки — солнечных бликов
Теплые пятнышки, счастья и лета.
Тихая нежность будет разлита
В розовых, как облака на рассвете.
Капли зеленые свежесть вобрали -
Листья и травы на влажной земле.
Капли прозрачные — капли печали,
Слезы дождя на холодном стекле.
Капельки алые — бусинки крови
Я соберу под израненным сердцем;
Капли молочные — те, что покроют
Теплые губы грудного младенца.
Синие капли разбрызгает море
В память о чайках, свободе и ветре.
Черные капельки выплеснет горе:
Капельки страха, капельки смерти.
Рисовать — это излагать свои чувства красками.
— Сколько?
— Что, сколько?
— Вот за это, сколько?
— А! Это... Нет, это не продаётся.
— Ой, дорогой мой... Всё продаётся!
— Так говорят старьёвщики.
Я тоже считаю себя художником, но мой холст — вся жизнь. Некоторые художники не выносят вида своих творений, когда они закончены, а я свой самый большой поклонник.
Я только тем и занимаюсь, что порчу свои картины. И потом говорю «сделал, что хотел».
Каждый день следует прослушать хоть одну песенку, посмотреть на хорошую картину и, если возможно, прочитать хоть какое-нибудь мудрое изречение.
... фотографические снимки чрезвычайно редко выходят похожими, и это понятно: сам оригинал, то есть каждый из нас, чрезвычайно редко бывает похож на себя. В редкие только мгновения человеческое лицо выражает главную черту свою, свою самую характерную мысль. Художник изучает лицо и угадывает эту главную мысль лица, хотя бы в тот момент, в который он списывает, и не было её вовсе в лице. Фотография же застаёт человека как есть, и весьма возможно, что Наполеон, в иную минуту, вышел бы глупым, а Бисмарк — нежным...
Любая картина — это замочная скважина, сквозь которую можно подглядеть душу художника.
Прошлое отретушировано и всегда выглядит лучше настоящего, погрязшего в суете. Но большая часть сегодняшнего искусства обязательно исчезнет. Останутся лишь сливки. Так оно и должно быть, иначе мы бы уже по уши погрязли в мусоре.
Вся живопись — слабое подражание природе.
Художник, который любит свою профессию, может черпать вдохновение всюду, а придурок сидит и ждет, пока его посетит муза. Такого я терпеть не могу. На меня нашло вдохновение — это все ерунда. Художник — прежде всего труженик. Работать каждый день — это самое важное!
Одни способны написать даже грязь на дороге, но разве в том реализм?
Художникам не меньше, чем писателям или композиторам, нужны темы, нужны идеи.
Художник является посредником между его фантазией и остальным миром.
Он умел только то, во что верил, а как же иначе?
Я хочу изобразить какой-нибудь значительный момент. Хочу нарисовать слепую веру, угасающее лето или просто момент истины. Знаешь как бывает, когда впервые слышишь вживую хорошую группу? Никто ничего не говорит, но все думают одно и то же – нам снова есть во что верить. Я хочу нарисовать это чувство, но не могу. А раз не могу, то не стану ничего портить. Это слишком важно для меня.
Не всегда хорошо то, что красиво. И это я говорю для тех живописцев, которые так влюблены в красоту красок, что с большим сожалением придают им самые слабые и почти неощутимые тени, недооценивая их рельефности. В этой ошибке они подобны тем, кто употребляет красивые, но ничего не говорящие слова.
Читая книги, равно как и смотря картины, нельзя ни сомневаться, ни колебаться: надо быть уверенным в себе и находить прекрасным то, что прекрасно.
Прекрасную картину способен продать только банкрот.
Лучшая часть красоты — та, которую нельзя выразить в портрете.
Если бы правда была одна, ты бы не смог нарисовать сотню полотен на одну и ту же тему.
Картины — как живые существа. Как женщины. Не следует показывать их каждому встречному и поперечному. Иначе они потеряют свое очарование. И свою цену.
Современная живопись – она как фокус: много амбиций и сплошной обман.
Кисть в моей руке движется подобно смычку скрипки к совершенному моему удовольствию.
Музыка, живопись – это та призма, через которую я смотрю на мир с интересом. Без нее наше существование становится пустым.
Живопись – это поэзия, которую видят, а поэзия – это живопись, которую слышат.
Живопись — молчащая поэзия, а поэзия — звучащая живопись.
Поэзия – говорящая живопись.
Poema — loquens pictura.
Не купят оду иль сонет,
охотней платят за портрет.
Но краски выцветут, поверьте,
а рифмы не боятся смерти.
Слушайте вы, женщины. Художникам слова и красок всё позволено. Женщины должны гордиться, отдаваясь поэту. Из его порыва может создасться великое произведение искусства, новая картина или песня. Женщина, лаская его, причащается великой тайне творчества.
Художником можно стать двумя способами. Первый: делать то, что все считают искусством. Второй: заставить всех считать искусством то, что делаешь ты.
Жаль, что мы не рисуем прямо глазами. Как много пропадает на длинном пути от глаз через руки к кисти.
На моё творчество оказали влияние Рембрандт, Шагал, пары́ бензина в гараже...
Плохое искусство более трагически прекрасно, чем хорошее, потому что в нем запечатлена человеческая ошибка.
(Плохая картина в своей трагичности прекрасней, чем хорошая, ибо на ней запечатлена человеческая неудача.)
Думаете, люди, которые пишут о картинах, разбираются в них лучше? Скажу вам по секрету: о картинах нельзя писать — как вообще об искусстве. Все, что пишут об этом, служит лишь одной цели — просвещению невежд. Писать об искусстве нельзя. Его можно только чувствовать.
Какое чудо — восхищаться в живописи тем, чем в реальности не восхищаешься.
Я хочу, чтобы люди говорили о моей работе: «Этот человек глубоко чувствует».
Я ученик Леонардо да Винчи, который писал: «Всматривайтесь в сырые пятна на стенах, трещины и прочее — там вы увидите фантастический мир, который не приходит вам в голову».
Живописец, бессмысленно срисовывающий, руководствуясь практикой и суждением глаза, подобен зеркалу, которое отражает все противопоставленные ему предметы, не обладая знанием их.
Портрет этот — как бы его совесть. Да, совесть. И надо его уничтожить.