Истинные шедевры, как известно, не имеют цены. Пока её не назовёт аукцион.
Женщина, как кошка, меняя прическу, меняет жизнь. Новая прическа — как новое лицо.
Современная живопись – она как фокус: много амбиций и сплошной обман.
— Я не верю в то, что семью можно построить на любви. Мне кажется, главное – помогать друг другу и знать, что на партнера можно положиться. Если я выйду замуж, то выйду не потому, что полюблю какого-то человека, а потому, что буду уверена: он станет для меня надежной опорой. За это я буду ему не только верной женой, возможно, матерью его детей, но самое главное – помощником и советчиком. Я неплохо разбираюсь в людях, многое могу и на многое способна. Если это потребуется для моего мужа и семьи. Я буду сильной женой.
Чердынцев выслушал внимательно.
– Такое направление мыслей мне близко, – сказал он. – Любовь возникает и исчезает. А вот иметь рядом человека, на которого можно положиться, это дорогого стоит.
Из романтиков получаются отличные ломовые лошадки семейного быта.
... Все несчастные семьи несчастны по-своему, а каждая счастливая – не знает об этом.
... Победителя не судят, ему люто завидуют.
Общение с симпатичными женщинами вызывает не только прилив крови, бодрость духа и желание совершать подвиги, но зачастую и расслабление мозгов. Разум словно греется в теплых лучах красоты, и так ему это нравится, что он вешает табличку «В отпуске» и отправляется отдыхать.
Долли решила, что это уже окончательно наступила старость, того и гляди, усядется в кресле, будет шамкать беззубым ртом, ругаться без повода, засыпать, когда придется, ее накроют шалью, как ветхость, требующую заботы, и вскоре забудут навсегда. Она никому не нужна, из нее выжали все соки и выбросили, как пустой лимон. Долли сидела на веранде и оплакивала себя и свою жизнь, сгоревшую, как старое письмо.
Как известно, кочевые племена шли на Европу за новыми впечатлениями и свежими женщинами. Трудно осуждать за это дикие орды. Ну какие развлечения в степях – пустошь да тоска кругом. А дамского населения и вовсе недостача. Где, скажите, найти в степи хоть какую-нибудь барышню, не то что хорошенькую? Кобылы, телки да ковыль. Так что кочевников гнала с насиженных пастбищ не историческая миссия, а чисто практическая задача: развлечься пожарищами завоеванных городов, заодно присмотрев себе двух-трех жен или рабынь.
Но вот какая зараза обращает городских жителей в толпы странников и гонит на дачу – науке неизвестно.
Я прошу вас, господа, помнить всегда: любовь, которая рядом с вами – это самое большое богатство, которое вы имеете. Берегите его, не растрачивайте по пустякам.
Ветер затих, уступая еле заметному туману, в котором мешался сок листьев, сырость земли и соль близкого моря. Тишина и покой, что случаются после летнего дождя, обещали тихую и пронзительную радость, какая бывает в редкие минуты предчувствия полного счастья.
Порой, ощущая за сушеной коркой реальности тонкий слой чего-то другого, необъяснимого, приходишь к выводу, что наша жизнь не так уж просто скроена. Не все в ней поддается логическому пониманию. Всегда найдется нечто, что выпадает из привычного устройства механизма, как ни старайся его завинтить.
Закон жизни: нет такого брошенного мужчины, которого тут же не накормит другая женщина.
Давно замечено: чем меньше ешь, тем больше думаешь. На сытый желудок мысли становятся досадной помехой пищеварению.
— Зло всегда одинаково! Люди, оправдывая себя, говорят: Зло многолико, мы ничего не можем сделать. А Зло всегда имеет конкретное лицо! И с ним надо бороться.
— К сожалению, далеко не все такие крестоносцы, как вы… — грустно произнес Лебедев. — Хотя побеждать зло и я не против!
— Мы с вами не сможем его победить… — тихо сказал Ванзаров. — И никто не сможет. Но каждому из нас остается выбор: если ты со злом, то свободен и можешь все, ты сверхчеловек. А если нет — стисни зубы и сражайся до конца.
— Но позвольте, а как же победа добра, которая должна быть в итоге?
— Нет, Аполлон Григорьевич, зло сильнее. К сожалению, оно всегда побеждает.
— А зачем тогда нужны мы? — растерянно спросил Лебедев.
— А мы нужны для того, чтобы победа досталась злу дорогой ценой! — с глубокой убежденностью произнес Ванзаров.
Книги я не покупаю.
Они скользят сквозь пальцы. Поймав заглавие, отпускаю его, чтобы немедля вытянуть следующее. Это странно приятно, будто тексты, которые не успеешь прочесть, узнаешь насквозь. Ощущаешь их глубину. В этом есть смутная радость, что-то из другой жизни, из того потерянного далека, что дышит сладкой печалью. Названия мелькают. Страницы шелестят. В душе наступает покой.
Кресло парикмахера — исповедальня… Здесь все говорят обо всем. Всегда так было.
Девушка призналась в вечной и чистой любви. На что он отвечал со всем пылом чуть ли не полгода, «самых счастливых в его жизни». Однако сильные страсти горят ярко, но скоро надоедают. Мужчина устает от них, его тянет к новым, свежим ощущениям, прочь от потухающего огонька.
Министерство народного просвещения смыкалось с Министерством внутренних дел. Так что воочию можно убедиться, как забота о народном образовании перетекала в надзор за порядком. А то ведь чем больше народ знает, тем больше хочет, шалит и вообще ведет себя как ему вздумается. Совсем в темноте народ держать тоже не полагается, дураков у нас и во власти достаточно, зачем же дураками управлять. Во всем надо сохранять баланс: немного поучили — немного приструнили. И наоборот.
Простые люди имеют свойство раздражать своими привычками, запахами и даже невоспитанностью. За это на них нельзя сердиться. Как мне кажется.
…Лучше простить виновного, чем наказать невинного. Закон и справедливость ходят вместе далеко не всегда. Лучше уж преступник избегнет наказания, чем будет мучиться тот, кого осудили по ошибке. Цена такой ошибки слишком велика. Никакими ссылками на неотвратимость закона ее не искупить.
В зеркало женщины смотрят, чтобы увидеть себя глазами мужчины.
Запомните: горести надо встречать с улыбкой. Что бы ни случилось, им нас не сломить…
Дух запустения и убожества прочно поселился в квартире. Бедность эта была того особого свойства, когда ею гордятся и выставляют напоказ: дескать, смотрите, какие мы нищие, но гордые. И, высоко подняв голову, несем свою нищету. Пусть в лохмотьях, но душа наша спокойна. При этом не желают ударить палец о палец, чтобы заработать на хлеб.
Женский гнев дело такое — вспыхнет, как порох, и тухнет, стоит вовремя подуть. Но действовать надо решительно. Со всего размаха, бухнувшись на колени, Родион аккуратно рванул пиджак на груди и в лучших традициях провинциальных трагиков сообщил: он — негодяй и подлец, который не заслуживает прощения и снисхождения.