Прошлое отретушировано и всегда выглядит лучше настоящего, погрязшего в суете. Но большая часть сегодняшнего искусства обязательно исчезнет. Останутся лишь сливки. Так оно и должно быть, иначе мы бы уже по уши погрязли в мусоре.
Когда хорошо знаешь историю, политика — это только политика.
Люди с нормальным слухом не особенно сочувствуют глухим. Они не понимают, что, теряя слух, ты теряешь не только громкость, но и возможность отключить шумовой фон. На открытии выставки я не слышу, что говорит человек, обращаясь ко мне, — я слышу только сплошные шумы. Я перестал ходить на открытия где-то года с семидесятого.
Я прекрасно понимаю причины новых нападок на гомосексуальность. Они просты: люди, у которых есть дети, хотят иметь внуков.
Рассматривать людей бесконечно увлекательно. Я мог бы провести за этим занятием целую вечность.
Многие говорят, что сегодня люди наряжаются куда меньше, чем раньше. Но на портретах, которые я сейчас пишу, разнообразия в одежде куда больше, чем тридцать лет назад. И гораздо больше костюмов с галстуками.
Цены на живопись сегодня просто безумны. Наверное, в нее вкладывают прибыль от торговли наркотиками. Эти деньги ведь не лежат в картонных коробках в Колумбии, их инвестируют.
Война — это дело высших классов. Зачем крестьянину воевать? Первая мировая началась в 1914 году, потому что европейские правительства состояли сплошь из аристократии. Сейчас со всеми этими айфонами у обычного человека куда больше власти над обстоятельствами. Случилась бы бойня Первой мировой, если бы у каждого был айфон? Сомневаюсь. Они бы там просто все писали друг другу: «Слушай, не езди на Сомму, не стоит».
Если вы одержимы целью прожить как можно дольше, то этим вы отрицаете саму жизнь. Ведь цель жизни — жизнь. Помню, был старый анекдот — правда, сейчас он никому не покажется смешным: там человек приходит к врачу, и врач говорит ему: «Вам придется бросить пить и курить, отказаться от вкусной еды и секса». «И тогда я проживу долго?» — спрашивает тот. «Нет, — отвечает врач, — но жизнь покажется вам вечностью».