— Забудь про Цукисиро Нину... Мы все вернёмся в тихий и спокойный Абигейл, каким он был до её прихода. Её с самого начала не должно было оказаться в нашей школе. Лучше думай так.
— Так-то оно так... Я как про неё вспомнил, сразу разозлился. Из-за неё было слишком много проблем... Эта дурында и запахов нормально не чувствует, и сил у неё никаких нет, да и чуть не померла, окунувшись в воду... Она меня порядком замучила, и с этой точки зрения её совсем не жаль. Но... Она ни разу никому не сорвала. Всегда делала то, что обещала сделать. И совершал такие поступки, которые даже мы, Рууга, не могли совершить... «Тихий и спокойный Абигейл»?! 10 лет назад он исчез с лица земли... Но именно вместе с этой дурочкой мы сможем вернуться те спокойные времена. ВЕРНИ НИНУ!
Я хочу стать счастливой... Интересно, как пахнет мир за стенами Абигейла?... Действительно ли... Там есть люди, которые смогут принять нас? Если это так... То тогда моё желание исполнится. Но... Меня уже не примут другие Рууга... Уже никогда...
— Дзиру... знаешь... Я сегодня во внутреннем дворике посадила голубые розы... Ты же знаешь, что означает голубая роза на языке цветов?..
— «Мечты сбываются»...
Мы хоть раз можем просто встретиться, чтобы ты ничем в меня не тыкал?!
— То есть, ты обманула меня, сказав правду?
— Да.
— Оригинальный ход. Надо запомнить.
Когда любишь, одна-единственная ночь счастья стоит целой жизни.
Я умею так же хорошо молчать, когда со мной справедливы, как и отвечать, когда меня оскорбляют.
Я слишком люблю своих сыновей, чтобы их жалеть.
— Всякую душу можно спасти.
— Это правда, священник?
— Да. Хотя, у вас маловато шансов.
Люди развращают все то, до чего дотрагиваются. Бог дал людям святое — религию, но они сделали из нее орудие убийства, лицемерия и ханжества.
Анжелика говорила себе, что все разрушено, жизнь приобрела горький привкус пепла сгоревших надежд и, что самое страшное, она никак не могла понять, отчего так все получилось.
Глупец, кто спешит и поминутно меняет свои привязанности.
Детский вопрос... Знаешь, что такое детский вопрос? Тот, на который ни один мудрец не ответит.
— Вы больше никогда не встречали ту девушку? — со вздохом спросила маркиза.
— Встретил. Через много лет. И понял, что юность дарит нам странные несбыточные иллюзии, особенно когда речь идет о первой любви. Та девушка стала злой, решительной, и в итоге, опаснее всех женщин, вместе взятых. <...>
— Филипп, та девочка по-прежнему жива во мне, и вы это знаете.
Если хочешь достигнуть какой-нибудь цели, надо чем-то жертвовать.
Это — искусство одеваться, Филипп. Женские доспехи. Именно они придают особое очарование придворным праздникам.
— Твои друзья?
— Да, я мог обидеть того или иного... короля.
И это самое страшное: любить кого-то очень сильно и знать, что он тебя так никогда не полюбит.
Кирилл — удивительный человек: он смотрит на мир сквозь розовые очки. Найти хорошее в плохом для него так же просто как съесть пончик с глазурью. Если честно, то меня порой напрягает его жизнерадостность. Нет, не напрягает. БЕСИТ. Он всегда такой милый, со всеми находит общий язык, настроения у него плохого не бывает... Прямо кот Леопольд! Ну не может же быть такого, чтобы всё всегда устраивало! Я ни разу не видела как Кирилл злится. У него всегда во всём сплошной позитив. Мне кажется, если бы маньяк отрезал ему руки, он бы сказал «О-о-о, отлично! Теперь не придётся стричь ногти, эге-ге-гей!»
Высшее доказательство любви — это подчинение воле того, кого любишь.
— Капитан его там убивает? — шепотом спросила Лика с недостойным любящей сестры любопытством. Прошло уже десять минут, а Тед со Станиславом еще не вернулись.
— Не похоже, — разочаровал ее Дэн, методично таская печеньку за печенькой. — У людей слишком низкий болевой порог, они при этом обычно кричат.
Пилот тихонько зарычал и хотел рявкнуть: «Ты что, сенсора не видишь?», но вспомнил, что сенсоров там два — второй, в красной рамке, для аварийного сброса груза.
— Зеленая кнопка справа от двери.
— Ой…
— Что?! — Тед резко развернулся к выходу, готовый драпать туда со всех ног, если сестричка успела выбрать кнопку самостоятельно.
— Это яйцевые капсулы хищных центаврианских гельминтов, — пояснила Полина. — Используются для борьбы с сорными моллюсками. Я хотела посмотреть, чем первый сорт отличается от высшего, и случайно уронила обе банки.
— Эмм… А перчатки ты не хочешь надеть?
— Зачем? После того, как я их веником с пола сметала, им уже все равно.
— А нам?
За очередным поворотом полутемного коридора белого мага конкретно огрело по затылку чье-то копыто. Бессознательный Алистер рухнул как подкошенный.
– Не, еще один в этот мешок не влезет, – раздался следом задумчивый голос Даридадуса.
– Да на кой он нам сдался? – отмахнулся Боня. – Пусть так тут и валяется. Если что, скажем, что он просто шел-шел и ему вдруг голову напекло.
– Чем напекло? Копытом? – Я чуть не взвыла. – Бонь, ты чего это, совсем? Ладно Ийрилихар, там хоть повод был…
– Так и тут есть, – веско перебил Бонифаций. – Понимаешь, мы забыли, где вампир живет, надо было у тебя спросить. А как спрашивать, если рядом этот крутится.
Из темноты коридора спешно показалась Николетта. Увидела пришибленного Алистера и перепуганно ойкнула.
– Ас ним-то что?
– Затылкокопытная эпидемия, – мрачно пояснила я.
– Слушай, подарок сейчас дарить будем или все же попозже?
– Что дарить-то будем?
– Как что? – в свою очередь, не понял Бонифаций. – То, что ты и сказала. – Он любовно похлопал копытом по мешку.
– Боня, – я схватилась руками за голову, – ты что натворил?! Когда я говорила про «долбануть Ийрилихара копытом по голове, засунуть в мешок и подарить Николетте», я образно выразилась!
Бонифаций и ухом не повел.
– Ну надо было конкретизировать, что ты образно выражаешься, – невозмутимо парировал он. – Теперь уже дарить будем.
И окончательно убедив себя, что шкаф — это просто шкаф, я решительно распахнула дверцы.
Изумленное молчание длилось секунды две, и я заорала так, что у самой в ушах зазвенело.
Сидящий в шкафу рогатый конь задумчиво на меня покосился, аккуратно сложил газету, которую до этого читал, и тоже заорал. Причём ещё громче. После чего невозмутимо дверцы шкафа закрыл.
Я все время обманывала себя, надеясь, что произойдет что-то хорошее. Я Золушка. Отправляюсь на бал. Хрустальные башмачки. Дура.
Восторг превратил меня в эгоистку.
— Вертолет отправляется через двадцать минут.
— О господи, что я натворил? И сколько раз я сделал это?
— Все хорошо?
— Нет, плохо. Все ужасно.
— Как ты можешь такое говорить?
— Нет, нет, то есть, с твоей стороны все было чудесно. Но то, что сделал я, было ужасно и неправильно.
— Мы ведь прошли через ужасные испытания. Так бывает после похорон, чтоб успокоиться, все занимаются сексом.
— Не все.
— Теперь твоя очередь.
— Как я могу есть? Я подонок. Я дрянь. Этот случай показал, что у меня характера ни на грош.
— Перестань себя казнить. Ты же парень, не смог устоять. Перед лучшей красоткой побережья.
— Я, наверное, слишком пьяна для раннего пробуждения. Ты хорошо себя чувствуешь? [Анжелика начинает перед Фрэнком обнажаться]
— Да.
— Я только приму душ и сразу лягу.
— А как ты? В смысле, хочешь остаться на ночь здесь?
— Хорошо. Остаться?
— Да, со мной. Ты, наверное, подумал, что я сплю, с кем попало. Но мне и тебе сейчас плохо и мне хочется, чтоб ты остался.
— Я, не... Да, конечно. Почему бы и нет?
— Да? [Анжелика осталась в бикини]
— Нет, нет, я не могу. То есть, во мне еще теплится надежда, что они живы. А если, то есть, если мы... О, Боже... Нет!
— Нет?
— Нет, я...
— Точно? [Анжелика сняла всё, оставшись в мини-трусиках]
— О да, да. Нет, я...
— Смотри, я ложусь.
— Ненавижу!
— Того, кто спас тебе жизнь?
— Жизнь, данная мне, украдена у моего отца!
— Я всего лишь помог папаше исполнить его отцовский долг...
— Если это сон, то можешь не снимать сапоги и шпагу, если не сон..
— Это сон.
— Кирилл, это ты?
— Нет, это дружная, порядочная.. Э-э-э... Среднестатистическая российская семья.
— Привет, Анжелочка! Просто Иван Давидычу нужно снять предвыборный ролик для регионов, а у нас дома снимать мы не можем.
— Да, потому что фраза «Мы обычная, порядочная, среднестатистическая семья» на фоне позолоченых плинтусов не очень проговаривается, понимаешь?
— На, держи, приглашение на мою вечеринку. Придёшь?
— Если будет алкоголь, то нет.
— Ну Жень... Если не будет алкоголя, то никто кроме тебя не придёт.
— Зато если он будет, то все напьются и начнут курить, начнут курить — откроют форточку, откроют форточку — привет бронхит и пневмония, до свидания факультатив по истории журналистики и хорошие отношения с деканшей, прощай красный диплом и распределение в престижные издательства, здравствуй алкоголь, незапланированная беременность, забвение и мучительная смерть в нищете. Ты этого мне желаешь?